Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины - страница 21
Глава 9 «Больной старик» снова возвращает читателей к «заколдованному месту» Татьяны Геннадьевны, под Азов, где она регулярно ошибается. Рассказывается, как в январе 1694 года к Мазепе «с похвалой за успехи, достигнутые в Азовских походах» прибыл стольник И.Н. Тараканов (с. 290).
Речь в книге в самом деле идет о 1694 годе (это не опечатка). Вот только Азовские походы состоялись в 1695–1696 годах. Комментарии излишни. А повествование продолжается: «С самого начала Мазепа заботился о том, чтобы Северная война не обернулась большими тягостями для населения Украины… Например, в марте 1700 года Мазепа подал жалобу о притеснении малороссийских жителей со стороны русских полков» (с. 295). Пример неудачен. В Северную войну Россия вступила только в августе названного года.
Заходит речь о причинах измены гетмана: «Когда человек болен и испытывает частые мучительные припадки, он, несомненно, начинает иначе смотреть на мир, у него изменяется шкала ценностей. Да и управлять большой страной, к тому же находящейся в ситуации войны, он уже в полную силу не может. Утверждать в этих условиях, что Мазепой при заключении союза со шведами в 1708 году двигали корыстные честолюбивые интересы, просто наивно. Ему уже давно гораздо больше хотелось лежать на удобной кровати в своем роскошном имении Гончаривка под Батурином, чем гоняться за княжеской короной (которую ему и так дал Петр)». (с. 295).
Позднее сочинительница выскажется иначе: «Казалось бы, и несметное богатство, и княжеский титул, и огромная власть — все это у него, 70-летнего больного и одинокого старца, было. Но кто знает, когда переходится грань, теряются возможности и желание остановиться у человека, взлетевшего на вершину» (с. 355).
Татьяна Геннадьевна явно путается в собственных рассуждениях. Налицо наглядный пример ее разногласий с собой. Пример не последний. Читаем дальше: «План «выжженной земли», объявленный Петром на военном совете в Жолкве весной 1707 года, некоторое время оставался лишь страшной угрозой, но уже в конце августа 1708 года он становится жуткой реальностью» (с. 308). Эта «жуткая реальность», по мнению Таировой-Яковлевой, и станет в сентябре — октябре 1708 года последней каплей, переполнившей чашу терпения гетмана, окончательно толкнет его на переход к шведам (с. 336).
Но, вроде бы установив причину решающего шага Мазепы, автор позже заявит: «План выжженной земли так и не был введен в действие» (с. 370). И повторит позднее: «Еще раз напомним, что в результате испуга, вызванного переходом Мазепы к шведам, указ о превращении отдельных областей Украины в «выжженный край» так никогда и не был исполнен» (с. 465).
Главный тезис главы 10 «Реформы 1707 года»: «Петр принял решение о включении значительной части Украинского гетманства в состав России на общих условиях». Гетман, таким образом, лишался «всякой реальной власти» (с. 324). Понятно, что он «не мог не считать себя обиженным» и в ответ завязал контакты со шведской стороной (с. 335).
Напомню, что в другом месте книги будет сказано, что вплоть до измены Мазепа обладал «огромной властью» (с. 355). «Ученая» дама вновь запутается, но не обратит на это внимания. Она явно горда собой. Разработанных, как выясняется, еще в 1707 году коварных планов Петра по ликвидации автономии Украины не заметили ни российские, ни украинские, ни даже американские исследователи. Можно бы поздравить Татьяну Геннадьевну с открытием. Вот только документы, ею цитируемые в качестве доказательства существования таких планов, касаются исключительно централизации управления войсками и оборонительными сооружениями, а также переподчинения великороссийских чиновников (меры в условиях угрозы вражеского нашествия вполне естественные). О ликвидации же автономного статуса Гетманщины речь не идет. Будь у царя подобные намерения, что мешало их осуществить, например, сразу после Полтавской битвы? Но, наоборот, Петр издает указ, подтверждающий права и вольности малороссиян[43]. Доказывать же наличие в 1707 году планов ликвидации автономии фактом учреждения пятнадцать лет спустя Малороссийской коллегии, как это делает Таирова-Яковлева (с. 316), мягко говоря, не очень разумно.
