У себя над ухом Дик слышал учащенное дыхание Мелькера. Глаза председателя разгорелись, он то и дело облизывался.
— Его мать умерла, когда Оливеру было шесть, — прошептал Мелькер. — Смотрите за ним, смотрите.
Вдруг Оливер повернулся на какой-то звук, неслышный для собравшихся у телеэкрана. Подобно всем остальным, Дик испытал сильнейшее желание заглянуть за рамку. Но вскоре послышался шелест одежд, и в поле зрения медленно вошла девушка. Вошла — и тут же остановилась. Потом еще раз нерешительно шагнула вперед и стала молча смотреть на Оливера.
На девушке было парадное платье с пышными юбками, модное в Орлане лет двадцать назад. Стройная и неловкая. Светлые волосы намеренно убраны так, чтобы девушка казалась старше. Удлиненные зеленые глаза ее разглядывали Оливера в немом изумлении. Приоткрытые губы дрожали, словно разучились говорить.
Оливер опустился на колени и беспомощно протянул к ней руки.
— Господи, мама! — вымолвил он. — Мама Элайн!
Дика разбудил топот ног по коридору. Вопль. Звон бьющегося стекла. Он сел на постели. Сердце бешено колотилось. Потом во внешних покоях вспыхнул свет — и Дик стремительно заморгал. Хлопнула дверь.
— Кто там? — выкрикнул Дик. — Что стряслось?
Тут в дверях возник Алекс. Лицо лакея побелело от страха.
— Ой, миста, миста! В коридорах убивают людей!
Дверь потряс отдаленный взрыв. Потом послышались еще вопли — уже дальше. Дик выскочил из постели, спешно шевеля мозгами. Несмотря на все благие пожелания Мелькера, День Переворота все откладывался и откладывался. Последний срок истекал, кажется, через три дня.
Значит, либо переворот начали преждевременно, даже не предупредив Дика, либо… либо кто-то выдал Вождю замыслы заговорщиков.
Трясущийся, но по-прежнему исправный лакей уже протягивал Дику брюки. Эх, знать бы все толком!
— Говори, Алекс. Что там было?.. Да нет, не эти — парадную форму.
— Ужас-то какой, миста, какой ужас! Я как раз шел по Длинному Коридору в Зал Гамна за утренними квотами. Там услышал взрывы — знаете, вроде выстрелов из пистолета. Я обернулся. Все кругом тоже смотрели и не верили своим глазам. По коридору бежал человек, а потом, как раз когда он добежал до золотого фонтанчика, раздались еще выстрелы, и человек упал. Все было как в страшном, страшном сне. А кровь, кровь… Нет, вы и представить не можете…
— А кто его убил?
— Я не видел. Я побежал оттуда. Но уже в нашем коридоре, миста Джонс, были еще выстрелы. Там бежало много людей, и у всех в руках были пистолеты. А за ними бежали красные и стреляли.
— Придворная Стража?
— Да-да, миста. Все стреляли, стреляли, стреляли… Я думал, меня убьют. Двоих они убили — трупы так и лежат в коридоре. Потом я заметил и черных, Стражу Гамна, но вовремя успел сюда заскочить. А то бы меня тоже застрелили. Что будет, миста Джонс, что будет?
— А-а, черт! — завопил Дик, дергая прикрепленное к поясу уздало. Сначала не получилось, но потом проклятая цепочка все же оторвалась. Потом та же операция с другим рукавом. Что бы там ни было, но руки ему нужны свободные.
Одно, по крайней мере, прояснилось: раз охрана преследовала заговорщиков, значит, все раскрыто. Попытка переворота провалилась. И теперь единственный вопрос состоит в том, что уже удалось узнать властям. Если им известны все имена, то поймать Дика Джонса — только вопрос времени. И лучшее, на что он может отважиться, это любой ценой выбраться из Орлана. И как можно скорее.
Но если имя Джонса властям не выдали, а он резко даст деру, то это будет несомненным признанием вины. Нет, надо попробовать взять наглостью, тогда, может, и сойдет.
В коридоре у забрызганной кровью стены лежали два трупа. Одного из них Дик узнал, Тор Свенсон. Не далее как позавчера они вместе пьянствовали. Но самое странное — Дик и понятия не имел, что Тор участвует в заговоре.
Дальше, в Длинном Коридоре, валялось множество бездыханных тел. Мужчины и женщины, люди и сраки.
Дику вдруг ни к селу ни к городу вспомнился его последний день в Бакхилле и мальчик-срак, рыдающий над дохлой дворнягой.
Он прислушался. Вроде бы больше ни стрельбы, ни топота ног. Но вот где-то вдалеке снова послышался топот, к которому примешивалось громыхание колес. Потом Дик уже расслышал, как чей-то голос отдает приказы. Из поперечного коридора вдруг появился отряд Придворной Стражи с двумя полевыми орудиями. Холодный пот выступил на лбу у Дика, стоило ему заметить, как командир отряда бросил резкий взгляд в его направлении. Дику впервые пришло в голову, что военная форма может и не оказать ему никакой защиты — армия насквозь пропиталась заговором, и каждого десятого офицера смело можно было считать заговорщиком.
