Вождь нехотя повернул голову и о чем-то спросил. Один из секретарей тут же заторопился ответить. Больше никто не сказал ни слова. Вождь приказал открыть вагончик, и все поспешно расселись.
Полчаса спустя у трупа только что убитого оленя встретились двое. Дело было на каменистом плато к югу от Орлана. Всего в четверти мили оттуда, закрытый одним из холмов, располагался аэропорт. Неподалеку парил вертолет Вождя, из которого он сам только что подстрелил оленя. Двое лесничих свежевали тушу, заодно посыпая ее отравой для грифов, что тоже парили в небе, но гораздо выше.
— С этими падалыциками уже просто беда, — небрежно обронил Палмер, направляя своего коня поближе к туше. Секретарь Вождя по делам транспорта был нервным коротышкой с обманчиво кроткими голубыми глазами.
— Это точно, — согласился военный министр Крукшанк, оглаживая свои роскошные золотистые баки.
Потом оба взглянули вверх, но не на стаю грифов, а на зависший в Небе вертолет.
— Случайно не знаешь, кто был в том самолете? — спросил Крукшанк.
— Конечно, знаю. Рамсен. Возвращался на Искью.
— Этого я и боялся, — вздохнул военный министр. — Теперь вопрос в том, что решит Дуче.
— А, ерунда. В следующий раз пошлет другого, и все дела. Так что все к лучшему.
— Нет, Юджин, — возразил Крукшанк и взглянул прямо в глаза собеседнику. — Не к лучшему. Дела совсем плохи. А я уже сыт по горло. Вдоволь насмотрелся. Они уже как рецидивисты. Вошли во вкус и сами никогда не остановятся.
Палмер достал сигарету и закурил, глядя на Крукшанка поверх бледного огонька.
— Брось. В Орлане он никого не убьет. Тут у него железное табу.
— Допустим. А все-таки, разве ты чувствуешь себя в безопасности? Сейчас, к примеру? — От Крукшанка не укрылся мгновенный взгляд Палмера в сторону темного вертолета. — А завтра? А через месяц? Ты, Юджин, сам прекрасно знаешь: рабы ему уже давно осточертели. Ему хочется дичи покрупнее…
— Да, тут есть о чем подумать, — отозвался Палмер. Крукшанк молча сидел в седле, наслаждаясь тем, как солнце приятно греет спину. А в лицо ему тупо таращились мутные глаза мертвого оленя. Славный, крупный олень. Рога с восемью отростками. На струйке крови, что вытекала из ноздри, уже трапезничало целое полчище мух. Да, славный олень. Хотя и удвояченный. Дичи в окрестностях Орлана хватало с избытком, но эти несколько сот акров снабжались ею особенно обильно. Надо же Вождю поохотиться. Крукшанку даже вдруг почудилось, что этот одень ему знаком. А что, очень может быть. Сколько раз, подумалось военному министру, под этим солнцем погибал один и тот же зверь.
— Если бы я видел хоть какую-то альтернативу… — задумчиво произнес Палмер.
— Но ее нет, — с мрачным удовлетворением продолжил Крукшанк.
— Как думаешь, может, с его преемником будет полегче?
Крукшанк невесело усмехнулся, подбирая поводья. Лесничие закончили работу и направлялись к своим коням. Вертолет уплывал на запад.
— Юлий, Август, Тиберий, — шептал Крукшанк, — Калигула, Клавдий, Нерон…
Отряд вяло топал по каменистой горной дороге. С ясного неба немилосердно палило солнце. Замыкая шествие, Дик с отвращением озирал подпрыгивающие затылки шестерых пехотинцев и покачивающиеся зады двух навьюченных поклажей коней. В горле совсем пересохло. Но просить Линдли остановить колонну для пополнения фляг не хотелось. Опять откажет, сволочь.
Транспортный самолет высадил их с очень скромными, как показалось Дику, припасами. А Гамно на враждебную территорию брать запрещалось — железное правило. Так что теперь отряду приходилось, по выражению Линдли, «терпеть лишения».
Впереди кто-то из пехотинцев гнусаво затянул:
— Солдаты, солдаты, бравые ребяты. Днем они дерутся, а вечером…
Тощий как жердь Линдли с дурацкой ухмылкой на бледной физиономии обернулся.
Тут Дик снова вспомнил, как два дня назад к нему зашел Клай. Говард едва сдерживал свое возбуждение.
— Ну, Дик, большие дела назревают, — сказал он тогда прямо с порога.
— В смысле — переворот?
— Тихо! Ты что, спятил? Но в общем, так оно и есть. А откуда ты знаешь?
— Да ведь ты уже несколько недель меня к нему готовишь, разве нет? Мне даже интересно стало, когда ты наконец скажешь все толком.
