Отдышавшись немного, Вессон спросил:
— Тетя Джейн, скажите, будет еще хуже?
— Нет. Начиная с этого времени обычно становится лучше.
— Сколько еще? — еле слышно спросил он.
— Один месяц.
Один месяц, улучшение… Вот, значит, как это всегда бывает. Когда дежурный окончательно засосан в это болото и его личность полностью подавлена. Вессон подумал о всех своих предшественниках. Да, повышение до седьмого разряда, неограниченный досуг и вид на жительство по первому классу. Ясно где. В сумасшедшем доме.
Зубы сами оскалились, а кулаки изо всей силы сжались. «Нет! — мысленно крикнул Вессон. — Только не я!»
Потом приложил ладони к холодному металлу, чтобы унять дрожь, и спросил:
— А до какого времени они обычно могли разговаривать?
— Вы уже разговариваете дольше любого из них…
Дальше — провал. Вессон смутно, какими-то урывками сознавал, как мимо движутся гладкие стены коридора, изредка замечал пульт управления и грозовую тучу мыслей, что отчаянно били крыльями над его головой. Чужаки — чего они добиваются? Что происходит с дежурным на станции «Чужак»?
Потом туман немного рассеялся — и Вессон снова пришел в себя в столовой, отсутствующим взглядом упираясь в стол. Тут же пришла мысль: что-то не так.
Вессон съел несколько ложек любезно предложенной автоповаром овсянки — и оттолкнул тарелку. Какой-то неприятный привкус. Машина обеспокоено загудела и вытолкнула на лоток очищенное вареное яйцо, но Вессон встал из-за стола.
На станции царила мертвая тишина. Затихло даже умиротворяющее гудение сервосистем, что тихонько пульсировали в стенах. Залитая голубоватым светом гостиная распростерлась перед ним подобно пустой театральной сцене, и Вессон уставился на нее так, будто видел впервые.
Потом нетвердыми шагами доплелся до пульта управления и стал разглядывать чужака. Тяжелый, неимоверно тяжелый, корчащийся от боли в кромешной тьме. Стрелки золотых индикаторов поднялись чуть ли не до упора — баки почти заполнены. «Ему уже совсем кисло», — с угрюмым злорадством подумал Вессон. Последовавшее за болью облегчение все еще потрясало землянина. Слишком долгой и страшной была боль!
Потом он снова взглянул на картинку над пультом управления. Тяжелые клешни омара живописно покачиваются в голубом море…
Вессон ожесточенно затряс головой: «Нет! Не допущу! Не сдамся!» Потом тыльной стороной поднес к самым глазам собственную ладонь. А там — десятки крохотных морщинок под костяшками, пробивающиеся повсюду бледные волоски, розовая блестящая кожа свежих шрамов. «Я еще человек», — подумал Вессон. Но стоило руке опуститься на пульт управления, как костистые пальцы сомкнулись, будто клешня омара.
Истекая потом, Вессон уставился на экран. Чужак уставился на него в ответ — и они словно заговорили друг с другом. Непосредственно от мозга к мозгу передавалось некое сообщение, для которого не требовалось слов. И было в этом какое-то пронзительное наслаждение. Вот она, поглощающая с головой и растворяющая в себе радость изменения, перехода в то, что уже не почувствует боли… Зов. Импульс.
Вессон медленно и осторожно выпрямился, будто в голове у него находилось что-то хрупкое. Осторожно! Не кантовать! Потом прохрипел:
— Тетя Джейн! Машина что-то прогудела. Вессон продолжил:
— Тетя Джейн! Я нашел ответ! Ответ окончательный! Сейчас. Вот, слушайте. — Он помедлил, собираясь с мыслями. — «Когда две чуждые цивилизации сталкиваются, сильная должна одолеть слабую любовью или ненавистью». Помните? Вы еще сказали, что не понимаете. Так я скажу вам, что это значит. Когда эти… эти чудища столкнулись с Паджоном на Титане, они сразу поняли, что столкнуться нам придется еще не раз. Они развиваются вширь, осваивают новые миры — так же как и мы. Пока еще мы не овладели межзвездными полетами, но дать нам какую-нибудь сотню лет — и мы их освоим. А тогда мы доберемся до этих тварей. И они нас не смогут остановить. И знаете, тетя Джейн, почему? Потому что они не убийцы. Это в них просто не заложено. Они тоньше нас. Понимаете, они как бы сказочные богачи, а мы — что-то вроде дикарей с островов Океании. Они не убивают своих врагов. Нет, Боже упаси!
