— Это с уверенностью можно назвать гениальным устройством, — сказал я вежливо.
Вообще-то оно было достаточно уродливой вещью, все провода которой были убраны глубоко под землю, с большим, в виде полукруга, пультом с множеством мигающих лампочек.
— Жаль, что я не узнал о нем раньше; его можно было бы использовать для дела.
— Только не его, — сказал мужчина, ухмыляясь. — Эта машина для мира. Просто случайно она создает поле, которое защищает от атомного взрыва.
— Почему ты говоришь «просто случайно»? — спросил я его.
— Просто он так говорит, — ответила женщина. — Если бы ты подождал еще месяцев шесть, то мы бы победили тебя. Но, наверно, теперь ты думаешь, что победил.
— О, и вправду, — сказал я. — Но пока мы можем устроиться поудобнее.
Когда они стояли перед управлением, они выглядели очень напряженными, и никак не отреагировали на мое предложение.
— Почему ты говоришь, что я «думаю» что выиграл? — спросил я.
— Просто я так говорю. По крайней мере, победа тебе далась не так просто.
Мужчина вставил:
— И, похоже, теперь ты достаточно смел, чтобы появиться, — его челюсть выглядела свирепо. Таких как он, сидящих в штурмовиках в первый день войны, было уже очень и очень много.
— О, — сказал я, — я был здесь всегда.
— С самого начала? — спросила женщина.
Я поклонился ей.
— Почти, — ответил я, чтобы быть совершенно честным.
После этого наступило короткое молчание, одно из тех, которое прерывает лучшие из разговоров. Через мгновение пол затрясся.
Мужчина и женщина озабоченно посмотрели на пульт управления. Цветные лампочки мигали.
— Это аккумуляторы? — Было слышно, что женщина говорит медленно, растягивая слова.
— Нет, — ответил мужчина. — Они все еще заряжаются. Дай им еще пару минут.
Женщина повернулась ко мне. Я был рад этому, потому что их разговор меня насторожил. Она сказала:
— Почему ты не оставил нас в покое? На небесах знают, что мы не были идеальными, но не настолько же плохими! Не обязательно было заставлять нас делать это друг другу.
Мужчина произнес:
— Покой отравил бы его. Он бы высох, как гнилое яблоко.
Это было правдой, ну, или почти правдой, поэтому я не стал оспаривать этого. Пол еще раз содрогнулся.
— Ты ждешь, когда мы начнем страдать, — сказала женщина, — не так ли?
Я улыбнулся.
— Но это случится нескоро. Даже если мы упадем в океан, Эта сфера сохранит нам жизнь. Мы можем оставаться здесь месяцами, до тех пор, пока не закончится еда.
— Я могу подождать, — сказал я нежно.
Она повернулась к мужу.
— Значит, мы обязаны быть последними, — сказала она. — Разве ты не видишь? Если бы это было не так, разве он был бы тут?
— Правильно, — сказал мужчина с интонацией, которая, честно говоря, мне очень не понравилась. Он склонился над пультом управления. — Больше нам здесь делать нечего. Ева, не могла бы ты… — он отошел назад, указывая на большой рубильник с красной ручкой.
Женщина подошла к рубильнику и положила на него руку.
— Секундочку, — пробормотал я смущенно. — Куда это вы собрались? Что это за вещь?
Она улыбнулась мне.
— Это не только машина, генерирующая силовое поле, — сказала она.
— Нет? — удивился я. — А что еще?
— Это машина времени, — ответил мужчина.
— Мы отправляемся назад, — прошептала женщина, — в самое начало.
Назад, в самое начало, чтобы начать все заново.
Без меня.
Женщина сказала:
— Ты выиграл Армагеддон, но ты потерял Землю.
Конечно, я знал ответ на этот вопрос, но она была женщиной, и последнее слово было за ней.
Я указал на фиолетовую темноту снаружи.
— Потерял Землю? А что же это?
Она начала опускать рубильник.
— Ад, — сказала она.
И я помнил ее голос долгие десятки тысяч одиноких лет.
