Сумерки - страница 24
— Что здесь происходит?
Драчевский медленно опустил хлыст и, с ненавистью глядя на Безбородко, четко произнес:
— Пошел вон отсюда.
Молодой человек кинулся со всех ног из гостиной, а вслед ему летели крики:
— И чтоб духу твоего здесь больше не было! Эй, дворня! Никогда более не пускать на порог этого…
Иван выбежал из дома и понесся, как был — в одном фраке, забыв про накрывку, оставленную в прихожей. Страшные молнии сверкали у него над головой, сильнейшими раскатами побуждая молодого человека к дальнейшему бегству. Лишь отбежав порядочное расстояние от дома и очутившись перед Исаакиевским собором, Иван остановился, перевел дух и вспомнил о накрывке.
«Ни за что не вернусь! Ни за что! — подумалось Безбородко. — Господи, какой зверь! Истинный. Да как же так можно женщину бить? А они еще смотрели и смеялись!»
Он вышел на площадь и, не надеясь поймать извозчика, зашагал в сторону канала. Удивительно, но в это же самое время ему навстречу, только с противоположной стороны, с той, коей собор направлен к Неве, подволакивая ноги, медленно брел его товарищ Ломакин. Художник был изрядно пьян, но сознание его работало чрезвычайно ясно, даже лучше, чем в трезвости.
«Гроза зимой, как странно», — думалось Ломакину.
Художник остановился и, задрав голову, залюбовался вспышками, мелькавшими в небе. Звук шагов с противоположной стороны, откуда спешил домой Иван, отдававшихся от гранитной стены Исаакиевского собора, привлек его внимание.
«Удивительно, я не иду, а шаги слышно», — подумалось пьяному Ломакину.
А Безбородко бежал к тетушке на квартиру, продуваемый холодным пронизывающим ветром. Щеки его горели от стыда и обиды, в глазах стояли слезы. Внезапно небеса разверзлись, и на молодого человека, почти раздетого для зимней погоды, хлынул ледяной дождь. Огромные крупные капли с громкими шлепками падали на фрачную пару, оставляя на добротном сукне большие блестящие кругляши, блестевшие в свете немногочисленных уличных фонарей, словно это были новенькие серебряные монеты. Уже через минуту Иван казался увешанным этими самыми монетами сверху донизу.
Глава шестая
Наутро Безбородко тяжело заболел. Добросердечная тетушка предположила вначале, что у него воспаление легких или, еще хуже, начало скоротечной чахотки, но пришедший старенький доктор, осмотревший Ивана чрезвычайно внимательным образом и простукавший его спину и грудь, объявил, что ничего страшного нету, просто молодой человек сильно простудился.
— Это не смертельно, матушка, уверяю вас, — заверил доктор Аглаю Ивановну, принимая в прихожей от Дуни шубу, а от тетушки Безбородко — два целковых за визит. — Через пару недель поправится. Всего хорошего.
И действительно, через полмесяца Иван хоть и не казался еще вполне здоровым, однако же чувствовал себя хорошо и уже стал выходить на улицу на некоторое время подышать свежим воздухом. Тетушка заботливо укутывала его перед каждой такой прогулкой, надевая поверх накрывки с барашковым воротом, присланной графом на следующий же день после скандального вечера с лакеем, еще и огромный пуховый плат, так что Иван в сих прогулках походил скорее на богатую боярыню, нежели на молодого человека. Обычно на прогулки его сопровождали Аглая Ивановна либо Ломакин, чуть не ежедневно забегавший проведать товарища. Один раз приходила Лиза, невеста Ивана, но более уже не являлась. Дело было так.
Тетушка уже собрала Ивана на прогулку, и он стоял в прихожей перед дверью, готовый выходить, похожий на огромный сверток, какой обыкновенно бывает у торговок горячими пирогами, берегущих тепло выпечки. Тетушка собралась одеваться сама, как вдруг ударил колокольчик, извещавший о приходе посетителя.
Иван поспешно открыл дверь. На пороге стояла Лиза. Это была невысокая девушка восемнадцати лет от роду, миловидная, с бледными сероватыми глазами, у коих края были опущены книзу, отчего казалось, будто Лизонька все время просит о чем-то. Иван называл эти глаза просительными. Бледное лицо ее казалось несколько широковатым, с носом-пимпочкой. Привлекательность же Лизе придавали пушистые, будто бы воздушные белесые волосы с локонами по щекам, естественным образом вьющиеся и придававшие девушке сходство с альпийской овечкою. Одета она была просто и даже несколько старомодно, но все равно удивительно аккуратно, как только может быть одета следящая за собственным гардеробом дочь небогатых родителей. Выражение лица Лизоньки всегда было удивительно наивным, прямо до глупости, что, впрочем, даже ей шло.
