— Если твоя гипотеза относительно меня верна, я бесполезен в Третарри до тех пор, пока ты не найдёшь способ преодолеть это.
— Понял, — сказал Оуэн, исчезая в прозекторской.
— Йанто. Ты идёшь в мой кабинет. Я хочу знать обо всём, что ты нашёл о Третарри в ходе своего исследования. Я скоро вернусь.
— Джек?
Капитан Джек Харкнесс повернулся к Гвен и улыбнулся.
— Я вернусь целым и невредимым, Гвен. Обещаю.
Гвен десять секунд смотрела ему в глаза, а затем улыбнулась.
— Я знаю.
Подвалы всегда были краеугольным камнем Торчвуда. Они олицетворяли хорошую и плохую стороны того, ради чего был создан Торчвуд — и современный, и Институт, основанный королевой Викторией около 130 лет назад.
Билис Менджер стоял рядом со стеклом, выполнявшим роль двери камеры.
Изнутри на него смотрел сидящий на полу долгоносик и тихо хныкал от страха.
Билис постучал по перегородке из покрытого пятнами укреплённого пластика.
— Интересно, как бы ты мог послужить мне, друг мой.
— Думаю, не особо, — сказал Джек из дверного проёма. — Я знал, что ты придёшь сюда. Вернёшься на место своего предыдущего преступления. Убийства Риса Уильямса.
— Чтобы спуститься сюда, тебе понадобилось больше времени, чем я предполагал, Джек. — Билис улыбнулся, не отрывая взгляда от долгоносика. — Полагаю, я могу называть тебя Джеком. Они все так тебя называют, так что, думаю, это разумно. — Он немного помолчал, а затем продолжил: — Я собирался спросить, не использовал ли ты больше своё собственное имя. Или, точнее, помнишь ли ты его в принципе.
Джек ничего не ответил, но его рука подтянулась ближе к кобуре с «Уэбли».
— О, перестань полагаться на свои игрушки, — сказал Билис. — Мы оба знаем, что ты не можешь причинить мне вреда. — Он указал на долгоносика. — Так сколько времени они уже живут на Земле?
— Никто не знает точно, — ответил Джек. — Архивы Торчвуда… необычайно загадочны.
— Представляю, как будто кто-то просмотрел их, стирая лишнюю информацию. — Он снова улыбнулся. — Архивисты — забавные люди. Они так преданы своей работе, своей аккуратности, но при этом они не поднимаются выше стандартных уловок, когда необходимо защитить… то, что они сами выбирают. В этом вся радость жизни, Джек. Защищать то, что мы любим. Помнишь любовь?
Джек пожал плечами.
— Я помню, как ты делал всё возможное для демона, Бог знает откуда взявшегося и чуть не уничтожившего Землю. Это тоже из-за любви было?
— Любовь. Страсть. Вера. Долг. Границы иногда размываются. На этой планете более пятнадцати основных признанных религий. Одна религия верит во что-то одно, другая — в другое, но при этом часто это одно и то же, только с разными именами, разными формами культа или разными головными уборами. Однако они будут сражаться, чтобы защитить то, во что верят, невзирая на цену. Ты пробыл здесь какое-то время, Джек. Сколько войн, сколько жизней было растрачено из-за религии? Из-за веры? На этой размытой линии между любовью, долгом и верой. Потом мы пришли к науке. Наука против креационизма, например. Две разных позиции, касающиеся одного субъекта, при этом ни у одной из них нет достаточно доказательств в её поддержку. В каком странном времени ты очутился. — Билис наконец посмотрел на Джека. — Ты счастлив здесь? Ты привык иметь куда больше… свободы.
— Ты так много знаешь обо мне. А я так мало знаю о тебе.
Билис вновь повернулся к долгоносику. Он положил руку на пластиковую перегородку, и долгоносик внутри камеры повторил его движение.
— Что ты знаешь о долгоносиках? Только то, что вы исследуете. Для меня ты — то же самое, что этот долгоносик, Джек Харкнесс. Дикий зверь, достойный изучения, и не более.
— Чего ты хочешь?
— Я на задании. Спасение. Возможно, искупление. Способ показать тем, кто важен для меня, что я могу исправить свои ошибки и ту ужасную боль, которую ты мне причинил.
— Что тебе нужно от меня? Если это из-за меня…
— О да, это определённо из-за тебя.
— Тогда зачем ты втянул в это Тош?
— Мисс Сато лично… не имеет значения. Она лишь стандартный заложник. Это могла бы быть Гвен или молодой Йанто. Но я скажу тебе одну вещь, Джек. Я не стал бы тратить своё время на Оуэна.
