Со вздохом, в самом деле достаточно громким, почти мелодраматичным, Йанто закрыл последний файл на компьютере и взял тёмно-жёлтую папку, в которой содержались бумаги, относящиеся к доэлектронной эпохе. На папке красовалось два логотипа Торчвуда — современный, состоящий из шестиугольников, и более схематичная версия, которая, как сказал ему опыт, означала, что данный конкретный документ был создан в 1920-е годы.
— Проблемы?
Оуэн поднимался по маленькой лестнице из прозекторской. Йанто подумал, что Оуэн проводит слишком много времени там, в холодной, стерильной атмосфере. Отдав свой рабочий стол наверху Гвен, он окопался внизу, среди столов и лотков для вскрытий. Это не могло быть нормально.
Однако теперь Оуэн чаще улыбался. Может быть, отсутствие поблизости всевидящего ока Джека поднимало ему настроение. А может быть, он просто был ещё более странным, чем Йанто думал раньше.
Йанто приподнял папку с бумагами.
— Собрание неполное и беспорядочное. Файлы в компьютере тоже ненамного лучше.
Оуэн не отрывал взгляда от своего карманного компьютера и показаний, которые выводились на его экран, но на мгновение прервался, прежде чем продолжать.
— Ладно, сам знаешь, я осуждаю того, кто занимается документацией. Итак. Кто бы это мог быть? — Он поднял взгляд, и на его лице появилась его обычная немного кривая ухмылка. — О, подожди. Это же ты, правда?
Он направился в сторону задней части оружейного склада, к лестнице, ведущей на верхнюю галерею и к теплице. Протопав по ступенькам вверх, он остановился, прежде чем открыть дверь теплицы и войти в мир странных инопланетных растений, находившийся внутри.
— Тебе нужно перестать беспокоиться, приятель. Если Джек из-за этого не суетится, почему ты должен?
Йанто открыл было рот, чтобы ответить, и понял, что ему нечего сказать. Было ли это потому, что речь шла о Джеке? Было ли это из-за того, что он не любил загадки? Возможно, это просто было потому, что, начав исследование и обнаружив, что материалы пребывают в беспорядке, его перфекционизм — или маниакально-депрессивный педантизм, смотря кого спросишь (о, он знал, что о нём говорят другие) — втягивал его во всю странность места, называемого Третарри.
К тому времени, как он ощутил готовность признать, что на самом деле ничего не знает, Оуэн уже заперся в теплице со своими растениями, обрызгивая некоторые из них из маленького пульверизатора и время от времени бросая взгляды на свой карманный компьютер.
Пожав плечами, Йанто вернулся к документам. Но его тут же снова отвлекли — огромная дверь в виде зубчатого колеса откатилась в сторону, и в Хаб ввалились хихикающие Гвен и Тошико с несколькими коробками пиццы в руках.
— Привет, — пропела Гвен. — Чем ты хочешь перекусить сегодня?
Йанто посмотрел на пиццы и покачал головой.
— О. Нет, спасибо. Нет. Мне не надо. Пиццу. Вы идите. Приятного аппетита.
Гвен странно посмотрела на него.
— Ты в порядке?
Йанто кивнул.
— Прости, я просто отвлёкся. И я не голоден.
Она и Тошико уже скрылись из вида — их заслонило основание водяной башни, где находился манипулятор Разлома.
Он проработал с Гвен уже год или чуть больше, но что-то в ней до сих пор волновало его, как будто он ощущал, что его оценивают, и поэтому постоянно пытался произвести на неё впечатление. Что было глупо, но он не мог это прекратить. Джек это заметил; он пошутил о школьных годах Йанто и поинтересовался, не влюблялся ли тот когда-нибудь в учительницу.
