Меня разбудил нормальный, логичный и прогнозируемый сушняк. Бабушка все так же посвистывала, храпя. Галка, почувствовав простор после того как я поднялась, раскинула свои худющие руки-ноги по всей полуторке. Стараясь не шуметь, я пошла на кухню. Работал телевизор.
- Ты что не спишь? – спросила я мелкого, протирая глаза.
Налила воды из графина. Отпила. На экране скакали лошадки. Очередная SMS-игра, придуманная светлой головой и запущенная темными мыслями.
- Моя лошадка выигрывает, – ответил мальчишка. В руке зажат мобильный телефон.
- Чей телефон? – спросила я раньше, чем подумала о том, что это не мое дело.
- Папы.
Ох, и влетит же тебе от папы... Но вмешаться в чью-то жизнь, подмигнув с экрана, со страницы журнала, со строки книги – это одно. А вот так – лично – это совсем-совсем другое.
Я снова наполнила стакан, и направилась к проему двери, прикрытого постукивающими бамбуковыми жалюзи. Почему эта дрянь ловится даже тут? Я про SMS-викторины, игры. Я про семь рублей за нарисованную лошадку. За каждую – по семь...
- Удачи, – шепнула, выходя.
Галька, проснувшись при моих покушениях на половинку кровати, с благодарностью приняла стакан воды.
- Твой племянник сидит на кухне перед телевизором и тратит деньги на телефоне отца. Играет в скачки, – Наябедничала я шепотом.
- ...Завтра влетит, – Галка повернулась ко мне спиной.
- Я все думала, на ком же они держатся? – подумала я вслух, тоже ложась на бок. – Что ты об этом думаешь?
- Ничего, – зевнула Галка в подушку, – мое дело освещать факты, а не оценивать.
- Галка... – я удивилась, – это не твоя позиция.
Она повернула голову. Потом и вовсе легла на спину. Ей, конечно же, так же фиговенько и гаденько, как и мне.
- ...Если звезды зажигают - значит - ...это кому-нибудь нужно?
Я не нашлась. Закрыла глаза. В грудной клетке бурлил стакан воды. Но Галка права. С одной стороны. С их стороны...
13.
На собрании Верховного Суккубата я села с краю на последнем ряду правой от входа половины. Я не слушала... Или не слышала... Просто не понимала речь... Сознание отказывалось переводить. Я сидела и ждала, когда она останется одна.
Сбегая из Москвы месяц назад, я и не предполагала, сколько на самом деле успела накопить сил. Я не ощущала их, чувствуя себя разбитой, потерянной, брошенной.
Я звонила Марку каждую неделю. Я не могла без его голоса. И я слышала, что он сходил с ума там, вдалеке, без меня, один.
- Пришли мне на мейл все имена, все фотографии, все телефоны, – просила я.
- Лида, он жив.
- Кто? – сердце екнуло.
- Миша жив. Его откачали. У него проблемы с руками, но он жив. Он снял все обвинения.
Я облокотилась о стекло за спиной.
- Я перезвоню...
По лицу скользнул свет прожектора. Я невольно поморщилась, отворачиваясь. Впереди поднялась женщина. Я слушала далекий, но разборчивый голос старушки и думала о том, на что могла бы потратить силы вместо того, чтобы подчищать свои следы. День за днем заставлять кого-то забыть о себе. Устраивать маленькие локальные пожарчики, уничтожающие документы. Убивать «от старости» жесткие диски, терять CD-диски, флешки. Забывать, забывать, забывать...
- Лидонька, где ты? – от его голоса сжималось сердце. – Просто скажи, где ты.
- Еще что-то осталось?
- Если ты не собираешься уничтожать все тиражи всех журналов, все записи ток-шоу, твоих репортажей и прочее, то нет.
- Марк, точно? Прошлый раз ты сказал то же самое.
- Да, точно! Где ты?
Раздался смех. Я подняла голову, прислушиваясь. Над чем смеялись, я пропустила и теперь удивленно переводила взгляд с одного покатывающегося затылка на другой. Угасшая звезда в проходе сказала:
- Окей, поехали дальше.
Я вздохнула, прикрывая глаза.
- Милая, возвращайся. Мы с Гариком потонули в твоих делах. Они тебя ждут.
- Каким Гариком? Каких делах? – не поняла я.
- Гарик – твой бренд-менеджер. А бренд – ты. И тебя, Лида, много.
- А... – поняла я. Да, сама я могла повеситься на люстре, но Лиду(тм) убить не так легко, если ей занимается профессионал.
Я вздрогнула, когда обе половины зала поднялись. Встала, оглядываясь. Вокруг склонили головы. Похоже, кого-то поминают. Из своих. Из наших...
