Я кивнула.
- Давай на даче Новый год встретим, – перевел он тему. Я улыбнулась.
- Давай. Я не буду против, если пригласишь друзей.
- Пожалуй, не приглашу, – качнул он головой.
Мы игнорировали тему отношений последующие дни так же успешно, как и полгода до этого. Но вечером тридцатого декабря, на даче, когда дом еле-еле успел прогреться и мы, уставшие после разгребания дорожки от калитки к дому, развалились в креслах, он все же заговорил.
Это было под треск камина и блики огня на оконном стекле. Это было под темное не фильтрованное пиво. Это было под гул уставших мышц. Это было под состояние воздушного, немыслимого спокойствия.
- Я хотел отомстить.
Я обернулась, не понимая. Марк не открывал глаз. Облизнув губы, он продолжил:
- Ты спрашивала о моих мотивах. Я хотел отомстить.
Открыв глаза, он упер в меня чуть хмельной взгляд.
- За что? – я чувствовала, как кресло уплывает из-под задницы, пол из-под пяток, воздух из-под носа.
- Это ты сделала меня Уродом для них. Уж не знаю, каким влиянием или энергетикой нужно обладать для этого, но определенно, это сделала ты.
Я отлепила пальцы от бутылки пива и подобрала ноги. Он смотрел неотрывно, привычно и знакомо.
- Я мог бы похоронить это в памяти, как ты хоронишь в памяти все неприемлемое и неудобное. Но я – не ты, – он помолчал. Я кусала обветренные губы, ожидая продолжения, – я не хочу, чтобы это стояло между нами. Можешь выстроить железобетонные стены между собой и мной, но с моей стороны их не будет.
- Это пьяна лирика, Марк. За что ты хотел отомстить? В чем я виновата?
- Ты помнишь первый курс? Я тебе заранее скажу: ты очень плохо его помнишь. Тебе Моня мое имя напоминала... У меня нормальный слух и зрение. То, что не расслышал, прочел по губам. Есть ли у Урода какое-нибудь еще имя? Что-то такое ты спросила.
Я сглотнула, опуская взгляд.
- Так что, я точно знаю: первый семестр ты начисто забыла. Помочь вспомнить?
Мне захотелось уйти. Я поднялась, оглядываясь. Отодвинула ворот свитера, глядя на камин. Поняла, что даже к ближайшей железнодорожной станции или автобусной остановке не найду дорогу. Сняв свитер, положила на диван. Села сама. Лишь бы не находиться напротив него, под прямым взглядом.
- Ну, помоги...
- Мы были дружны. Все мы. Как вы были дружны после того, как слили меня. Даже Винстрим вам показал я. Да, не «красавчег», но поверь, на это всем было посрать. Я не свататься пришел в институт. Что удивительно, тебе было наплевать особенно. Нам было о чем поболтать. Нам и сейчас не скучно. Где-то в это время, перед Новым годом, у тебя с желудком что-то было. Гастрит что ли... Вспоминай.
- Да.
- Ты злая ходила. Болел живот. Может, у тебя еще какие проблемы были. Я не знаю. Ты шла в библиотеку с Анькой и Галчонком. Я шел из нее вам навстречу.
Я закрыла глаза, ясно вспоминая тот день. Его кто-то окликнул.
- Меня кто-то окликнул.
Он обернулся и врезался в меня. Прямо кулаком в желудок. Я взвыла.
- Я обернулся и врезался в тебя. Ты вскрикнула от боли. Наверно попал по больному месту.
Я, действительно, была зла. Когда вспышка боли прошла, я процедила что-то вроде: Урод... Смотри под ноги...
- Смотри под ноги, Урод, - ты сказала. Я опешил.
Он растерялся так, что мне стало стыдно, и из-за этого стыда я разозлилась еще больше. На его лицо было жалко смотреть. Он изумленно переводил взгляд с меня на девчонок. Мы дружили. До этого момента.
- Я не мог поверить, что ты это произнесла. Твоя Анька засмеялась: Лид, у такого урода как он, просто, нет иной возможности прикоснуться к тебе. Не серчай, старушка.
Не серчай, старушка. Именно так она и сказала. Галка со своими всхлипами перед каждым предложением не осталась в стороне. Она просто ржала, и это было похоже на истеричный плач.
- В тот день все изменилось. Мгновенно. Я убрался из этого коридора, но внизу мне кто-то сказал в спину... ты сама знаешь что.
Я смотрела на него, не веря. И прекрасно понимала, что он прав. Не предполагая, что я действительно могла это сделать, одним желанием могла превратить его жизнь в институте в ад, он просто знал, кому обязан. Все это время. Четыре года...
