Однако сколько-нибудь существенных мотивов для насильственной смерти актрисы или мотивов ее суицида майор не обнаружил. Вся информация, полученная им, сводилась к тому, что Савицкая была востребованной актрисой, которая могла еще претендовать на 10—20 лет плодотворной творческой работы. Она была привязана к своему мужу, хотя и знала об его изменах, но находила в себе силы прощать минутные слабости супруга.
— Понимаете, это была ее жертва, — объяснила поведение Савицкой ее пожилая коллега по театру. — Маечка — мудрая жена, она знала, что мужу-актеру нужно дать что-то, чтобы он простил ее за успех, вот она и позволяла ему крутить романы на стороне. Это был их баланс, чаша равновесия — ей слава, ему — амурные интрижки. А так они сохраняли верность друг другу. Я не знаю более преданных людей.
Наконец настал тот день, когда майор пришел на встречу с Борисом Любимцевым. Сначала тот долго отказывался от каких-либо разговоров, просил войти в его положение, однако спустя неделю позвонил сам и назначил беседу у себя дома.
Майор вошел в массивное здание высокой «сталинки», поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь.
Ему открыл Борис Любимцев. Взглянув на его лицо, Владимиров вдруг вспомнил давно уже забытый им фильм с его участием. Правда, в этом еще советском фильме Любимцеву было от силы лет двадцать пять. Он играл какого-то лейтенанта на Курской дуге. Весь измазанный сажей, в одежде, разорванной от осколков, со струящейся кровью на ладонях он с гранатой бросался под танк и останавливал вражескую атаку. Его красивое молодое лицо поражало зрителей своей несокрушимой решимостью дать отпор врагу.
Любимцев сильно изменился. Хотя его полнота, морщины и заметная седина отчасти шли ему. Он мог бы еще сыграть какого-нибудь холеного барина или изнеженного чиновника, или даже прожженного жизнью олигарха. Но теперь его лицо выражало какую-то безучастность всему происходящему.
Он пригласил майора на широкую, богато обставленную кухню. На столе стоял кофейник, были приготовлены чашки, виднелась изящная вазочка с печеньем и пирожными.
— Со мной сейчас моя тетушка, — пояснил Любимцев, — она всегда мне помогала и до сих пор помогает, хотя, вероятно, это я уже должен ей помогать. Познакомьтесь, это тетя Лиза, вернее, Елизавета Павловна.
Владимиров увидел, что у плиты стояла старушка небольшого роста с лицом как запеченное яблоко и с необыкновенно живыми карими глазами.
— Вы из органов? — просто спросила она, — да, ведь порядок такой. Нужно опросить родственников. Меня тоже или только Боречку? Вы спрашиваете, не стесняйтесь, я ведь тут уже как дома. А с Боречкой мы всю жизнь вместе. Знаете, после войны трудно жилось, вот мы все друг за друга и держались. Меня в детстве мама Боречки нянчила, а потом вот я с ним занималась. И какого богатыря вырастила!
— Я вас долго не задержу, — отозвался Владимиров, — только спрошу о том, как вы оцениваете все случившееся?
— Как оцениваю? Да беда в наш дом пришла. Откуда не ждали. Ведь это меня, старую, нужно было хоронить, а не Маечку. Ей бы еще жить и жить. А видите, как оно вышло. Смерть не разбирает. У меня тоже столько ровесников уже там, с Богом беседует. А мне пока собираться не время. Тут у меня и дом, и Боря. Но вы знаете, вы пока кофе попейте, а мне к врачу назначено сегодня. Больше, наверное, вопросов ко мне нет?
Владимиров покачал головой. Он не совсем был готов к беседе за чашкой кофе, однако понял, что так будет легче завести разговор по душам с хозяином дома.
Как только дверь за тетей затворилась, Любимцев зашел в комнату и принес оттуда уже початую бутылку коньяка.
— Ну, майор? — спросил он.
— На службе, — поморщился Владимиров.
— Хоть по сто грамм, — стал уговаривать Любимцев. — Кофе потом запьем. Мне тоже много нельзя. Жалко тетю Лизу. Да бельчонок бы не одобрила. Не любила она это все.
— Кто, простите?
— Жена моя… покойная. Я ее бельчонком звал. Никто не знает ведь, что наши самые-самые первые съемки прошли в детском фильме. Это даже за съемки-то не считалось. Мы на заднем фоне семью белок играли. Она бельчиха, а я… Как это называется? Вообщем белка мужского рода. Белк. С тех пор я ее так и называл.
