– Я об этом не подумал.
И расстались. Я до конца службы боялся, что, не дай бог, он донесет. Лейтенант оказался порядочным человеком, не выдал. Мы с ним потом подружились. Позднее он еще раз доказал свою дружбу.
Таким же честным и понимающим был командир батальона Владимир Антонович Тимощук. К солдатам он относился с какой-то отеческой любовью, называл нас сынками. Неприятный случай произошел в процессе работы над фильмом «Фронт. За линией фронта». Режиссер фильма Игорь Гостев хотел, чтобы во время съемок одной сцены камера перемещалась по рельсам, проложенным через озеро. Была поздняя осень, минусовая температура. Озеро Селигер, где проводились съемки, уже покрылось льдом. А режиссер заставил солдат, направленных к нему помогать в проведении съемок, разбивать прикладами лед и прокладывать операторские рельсы прямо в воде. Солдаты были в легких немецких шинельках, под ними – только гимнастерочка, на ногах – короткие десантные сапожки, да пилоточки на головах. Даже актера Игоря Ледогорова для съемок той сцены одевали в прорезиненный водолазный костюм, поверх костюма – шинель с утеплителем. И это притом, что солдатам нужно было не просто пересечь озеро, они по несколько часов работали, стоя в ледяной воде. Неудивительно, что некоторые солдаты стали терять сознание. Тогда я решил в термос с чаем, который им подавали, вливать водку, чтобы они хоть как-то согревались. И кто-то на меня донес. Командир Тимощук вызвал меня к себе, я объяснил, что произошло. Потом Тимощук переговорил с врачом, который подтвердил, что у солдат было сильнейшее переохлаждение.
Я числился простым рядовым, и за такое самоуправство мне грозило серьезное наказание. Чтобы меня спасти, Тимощук тайно отправил меня на десять дней в Москву. Но кто-то все же узнал и доложил. Мое отсутствие объявили самоволом, а мне это грозило Алехинскими казармами, которые были знамениты своей жестокостью. Тогда Тимощук позвонил мне, приказал быстро садиться на электричку, ехать в расположение нашей воинской части и сказать, что все десять суток в населенном пункте Выдропужск я охранял военное обмундирование и имущество, а в Москве меня не было. Иначе и он бы пострадал, потому что я по его распоряжению уехал. Меня в Особый отдел вызвали и спросили, где я пропадал. Я и ответил, что охранял имущество в Выдропужске. Меня попросили уточнить, какое имущество я охранял. Я ответил, что не знаю: я же рюкзаки не раскрывал, скатки не раскатывал. Я действительно не знал, какое военное имущество я мог охранять. Вызвали этого Сергея, командира роты, и спрашивают его, что же я все-таки охранял.
Он не растерялся и отрапортовал:
– Так точно! Вам предоставить весь список?
Получается, комбат его предупредил, и это меня спасло.
Вместо положенного мне года, я служил год и полтора месяца. Последние полтора месяца – в разведроте. Первые азы только успел пройти за это время: как по азимуту ходить, наблюдать за территорией. Большой пользы от моего пребывания в разведроте не было. Просто не хотели, чтобы я раньше освободился, вот и придумали, как задержать.
