помощи ждать неоткуда, потому что Володи Тренина, вероятно, давно уже нет в живых.
Если со мной что-нибудь случится, то потом, когда опять все съедутся в Москву, не мешай Тоне видеть иногда детей. Она очень хорошая и любит их не только потому, что они мои дети, а ради их самих. Она любит меня верной любовью и нельзя будет лишать ее их общества.
Все это я пишу тебе на всякий случай, чтобы быть спокойным, что впереди у меня — сделано все, что нужно было сделать. Не беспокойся обо мне — не нужно, нужно верить, так же, как верю я, что все будет хорошо.
Не думай, что я думаю о смерти, наоборот, я думаю о жизни, и о том, как будет хорошо всем — и мне тоже, после того, как немцы будут побеждены, и какая жизнь — без конца и без края, какое приволье будет после победы. Фашизм — это мерзость и человеческая боль, телесная и душевная, и здесь — на фронте, и там — в тылу, делается все, чтобы победить этих марсиан. Может быть, весной удастся их пришибить так, что лето будет только дочисткой, все делается к тому.
Будем уверены, что все будет ладно, вспоминай меня, родная и люби, и думай хорошее. А я помню тебя, и часто-часто думаю о тебе, и потому, что все довоенное стало таким туманным и далеким — ты кажешься мне милой сестрой, такой доброй и светлой.
Да, еще пусть дети любят животных.
Пиши мне почаще и побольше.
Крепко целую тебя и Андрюшку с Маришкой, я очень люблю их. Пусть они тоже мне пишут…
У нас — весна, то пасмурная, то солнце. Поют жаворонки, а зимой прыгали по деревьям снегири.
Целую еще раз тебя и детишек, и Веру Николаевну. Мне очень жаль ее, ты не волнуй ее, будь поласковее.
Передай приветы всем, кто меня помнит, и кому он не будет неприятен.
Твой А. Тарковский.
Я подписываюсь полностью, потому что это письмо — вроде как документ.
Пиши мне, пожалуйста.
>А.
На тот случай, если у тебя нет открыток — я их тебе шлю, ты только пиши. Целую тебя крепко и нежно. >А.».
Безбытная, полная опасности и напряжения жизнь порождает особенную, фронтовую, дружбу. В своих письмах родным поэт часто упоминает о друге — Леониде Гончарове — первом писателе «Боевой тревоги», в мирной жизни — зоологе, кандидате наук, талантливом, обаятельном, остроумном человеке. Уже в тылу, где Тарковский находился после тяжелого ранения, он узнает о гибели своих друзей — Леонида Гончарова и фотографа Ивана Федорова, 20 июля 1944 года подорвавшихся на мине недалеко от Немана. Вот, что пишет прозаик и поэт, военный корреспондент «Боевой тревоги», пришедший в редакцию после ранения Тарковского, Юрий Чернов в своей книге «Я на фронте побрился впервые»[41]:
Тарковский посвятил погибшим стихотворение 1945 года «Памяти друзей». Вот отрывок из него:
И эти строки из неопубликованного стихотворения, на наш взгляд, посвящены Леониду Илларионовичу Гончарову:
За участие в боевых действиях зимой 1943 года Гвардии капитан Тарковский был награжден орденом Красной звезды. Он радуется, что и другие сотрудники редакции представлены к орденам, потому что на его Звезду смотрели «уязвленными глазами». В конце сентября 1943 года Тарковский получает кратковременный отпуск. Он едет в Москву, куда уже вернулись из эвакуации его близкие.
