Ворон и Сторрз присоединились к ним посреди просмотра. Видео закончилось бодрой и со вкусом подобранной музычкой.
Майлз откинулся назад в невероятно уютном кресле, потягиваясь и сцепив пальцы над головой.
– Так почему все-таки Комарра? Если уж расширять бизнес на другие планеты, не ближе ли начать с Эскобара?
Винг выпрямился, явно обрадованный вопросом.
– Мы рассматривали такую возможность. Но крионика на Эскобаре находится на весьма продвинутом уровне. Кроме того, законодательный уровень защиты тамошнего бизнеса таков, что я не могу охарактеризовать его иначе как протекционистским. Наши аналитики заключили, что Комарра, несмотря на удаленность, предлагает лучшие перспективы, а ведь перспективы и определяют прибыль. Ту самую прибыль, которую получат и барраярцы, и вы, конечно же, в том числе. Купол Солстиса уже получает дивиденды – после завершения стадии проектирования всех подрядчиков нанимали на Комарре.
– Насколько я понимаю, – добавил Майлз с видом знатока, – как только у всех на планете появятся криоконтракты, нет другого пути, кроме внешней экспансии.
Он промолчал – хотя еле удержался! – насчет того, что, вообще-то, каждую минуту в этом мире появляется новая жизнь.
– Боюсь, в этом и состоит риск развитого рынка. Хотя за последний год мы значительно продвинулись на рынке торговли контрактами.
– Простите?..
Голос Винга потеплел, словно тот заговорил о предмете обожания.
– Исторически так сложилось, что составление и заключение криоконтрактов никогда не было стандартизировано. Долгие годы они заключались самыми различными учреждениями в рамках подчас нестыкующихся местных законов. Основания, на которых они заключены, совершенно никак не взаимосвязаны. Некоторые обязательства усилились, некоторые – ослабли. Да и сами компании – кто раскололся, кто объединился, кто обанкротился, кого-то купили. На заре нашего бизнеса контракты переходили из рук в руки только с компаниями, которым они принадлежали. И лишь недавно стал ощущаться интерес к возможностям вторичного рынка персональных криоконтрактов, как с целью получения прибыли, так и с целью сбора оборотного капитала.
У Майлза брови поползли на лоб:
– Вы торгуете мертвецами?
– Меняетесь друг с другом замерзшими трупами?
Роику значительно хуже, чем Майлзу удалось скрыть ужас.
– Нет-нет, что вы! – бросился объяснять Винг. Сторрз поддержал его, энергично мотая головой. – Это было бы неоправданно затратно. Клиенты по большей части находятся на своем месте, если, конечно, не производится ремонт мощностей или предприятие не закрывается. Клиенты находятся на взаимоучитываемом балансе, переходя от компании к компании. Продаются и покупаются только их контракты. – И с невинным видом добавил: – Мы надеемся, что со временем это приведет к стандартизации и однородности заключения процедуры контракта в нашем бизнесе.
Для Майлза это означало: «Мы остановимся, только когда вычерпаем все до дна». Судя по удивительно отсутствующей улыбке Ворона, тот не понял ни слова, но сделал точно такой же вывод.
– А, гм… на Комарре вы будете действовать по такой же схеме? – поинтересовался Майлз.
– К несчастью, нет. Там просто не с кем торговать.
Винг вздохнул, однако трудно было заподозрить хоть какую-то печаль в этом вздохе. Для Майлза его ответ прозвучал так: «Мы собираемся монополизировать бизнес на Комарре».
– Все это просто поразительно, – честно признался Майлз. – А вы как полагаете, Форлинкин? – Он игриво подмигнул послу. – Готовы приняться за такое дельце? Хотя, думаю, вас-то этим не удивишь.
– Не могу согласиться, – ответил тот, – моя работа в основном касается забот живых, а не мертвых. Мне довелось проследить за отправкой останков одного несчастного барраярского туриста, погибшего во время катания на леднике – чрезвычайно опасный вид спорта. Я также расписался как-то в передаче пары бизнесменов с Кибо – те умерли естественной смертью на территории Империи, а трупы были доставлены домой. Один замороженный, а другой – в кучке пепла. По поводу последнего были, помнится, жалобы от родственников, пришлось перенаправить по инстанции. – Затем посол дипломатично (ну а как же еще?) добавил: – Благодарю вас за возможность взглянуть на ситуацию изнутри, Винг-сан. Для меня такое положение дел – откровение.
