На самом дне обнаружилась записка, спрятанная в три слоя полиэтилена. Сталкеры поначалу и внимания на крохотный пакет не обратили. Атлет вытащил его, вскрыл зубами, достал двумя пальцами клочок бумаги.
– «Аномалия барьерная, единственная. Реверсивность отсутствует. Шаг сужения два сантиметра в час. Находиться больше трех дней не рекомендуется. Прогрессия сужения увеличивается по экспоненте», – прочел он вслух и добавил: – Ничего не понял.
– А я понял. Вроде как. Только снова личинок надо.
Бригадир принялся копать, однако удалось добыть только пару земляных червей, что тоже было неплохо. Сжав их в кулаке, сталкер отправился к аномалии.
– Ну и что там понятного? – не отставал Атлет.
– А то. – Бригадир остановился в паре метров от колышущегося марева. – Барьерная аномалия. Что это означает – и так очевидно. Реверсивность: коли бы она была, то работала бы в обе стороны, а тут написано, что отсутствует. Есть у меня небольшая теория. Как раз и проверим.
Бригадир размахнулся и кинул червей вперед, и те, без особой проблемы преодолев смертельно опасное расстояние, оказались в паре метров от входа в заваленный туннель. Ни всплесков энергии, ни подозрительной активности, ни изменения в запахе и вообще любой другой метаморфозы не произошло. Аномалия спокойно выпускала, но не пропускала внутрь.
Некоторое время ушло на разведку. Атлет опасался, что ктулху не покинули окрестности, однако очень скоро выяснилось, что стая все же убралась восвояси, даже останки товарищей не собрав. Однако наличие свежего мяса говорило о том, что скоро сюда пожалуют падальщики, что за многие километры чуют мертвую плоть, а встречаться с очередным вормом было бы точно не в радость, так что двинулись дальше.
Любое логово мутантов – это прежде всего запах. Смрад, как правило, стоит такой, что за сотню метров почуять можно. Ароматы в логове могут быть самые странные, но почти всегда отталкивающие. Каждый сталкер воспринимает их по-разному. Кому кажется, что несет немытым телом, другие улавливают химию, третьи будто в аптеку в день переучета попадают или в больничную палату.
Как-то Бригадир набрел на гнездо нечисти. Чисто случайно вышло. Квазимясо окопалось в старых развалинах и повадилось делать там запасы из человеческих останков. Что характерно, оно их там даже сортировало, вроде как руки в один угол, ноги в другой. Таскало оно туда и мутантов послабей себя, что завалить получилось.
Теперь пахло везде и всегда. Над аномальной территорией, и без того затянутой грозовым фронтом страшных предзнаменований, сгущалась еще большая опасность.
* * *
Бункер «меченосцев», помимо общей тренировочной базы и вообще развитой инфраструктуры, имел одну уникальную особенность – зону психологической разгрузки. Здесь, усевшись в мягком кресле и включив голографический проектор, любой боец мог погрузиться в атмосферу природы, знойных пустынь, влажных джунглей, обжигающе колючих брызг прибоя.
Картинка была настолько натуральная, что порой, откинувшись на спинку кресла и чуть прикрыв глаза, Феникс буквально ощущал морскую соль на губах. Океан был его любимой голограммой. Едва приглушался свет и включались проекторы, он оказывался на краю фьорда, внизу бушевала стихия, черные, острые как бритва облака пролетали над головой, шум накатывающих волн грозно и неторопливо проходил по помещению, чтобы утихнуть на миг и сразу же родиться в новых ударах колоссальных пластов воды о неприступные скалы. Обычно в такие минуты Феникс был один, однако сегодня зал психологической разгрузки был выбран как зал совещаний. Одно из самых недоступных и спокойных мест. Тут была всего одна дверь, разговор глушился динамиками, так что при всем желании шпион не смог бы узнать о том, что будет сказано внутри.
Во втором кресле, как правило пустующем, сейчас расположился руководитель научного проекта, Бессон. Нет, он не был французом или просто любителем кинематографа. Позывной этот взялся невесть откуда, и даже сам Бессон затруднился бы объяснить толком его истоки.
– С чем пожаловал? – Феникс продолжал смотреть на удивительно реалистичный пейзаж, но столь бесцеремонное вторжение коллеги уничтожило весь эффект. Теперь это была просто комната с картинками, хоть и очень красивыми.
