Смерть «барона» Марцкерле
Во время нашего недельного отдыха к объездчику Евграфу как-то зашел «барон» Мацкерле. Он хотел видеть меня, но в наш лагерь «барон» опасался идти, отговариваясь тем, что служит у татарина в Алым-Чокраке, возит дрова в город, сейчас занят, но скоро придет. Мы уже знали через Голубева (Храмцева), что «барон» – провокатор. Я немедленно послал Гордиенко, Яшу Вульфсона, Гаузе, Шарого, Воробьева и Ахлестина за «бароном». Мы, замаскированные кустарником, несколько часов терпеливо выжидали проезда Мацкерле. Дождались и любезно предложили прогуляться. – Где здесь товарищ Макаров? – было первое слово Мацкерле. Я ответил: – Макаров ушел в обход по частям, но я его заместитель, Прилуцкий. Чем могу служить? – Очень приятно. Вы обо мне, вероятно, слышали. Я – известный подпольный работник, «барон» Мацкерле, прибывший из Одессы. – Скажите, барон, откуда вы знаете Макарова? – Как же не знать Макарова? Я с ним вместе сидел в крепости. «Барон» путался, краска и бледность сменялись на его лице. В этот момент адъютант спросил меня: – Товарищ Макаров, можно отряду ужинать? Ужин готов. – Конечно. Стоявший у костра «барон» вздрогнул и, как бы стараясь лучше меня разглядеть, проговорил:
– Вы – товарищ Макаров? Как вы изменились! – Я вас не узнаю. – Зато я вас знаю: я очень много знаю о вас. – Не будем, «барон», играть в прятки. Мне ваша деятельность тоже известна. Скажите, зачем вы пришли в казарму? Спрашивая меня, вы пытались узнать численность отряда у объездчиков Евграфа? «Барон», совсем растерявшись, ответил: – Товарищ Макаров, у меня есть отряд в шестьдесят человек и восемь пулеметов и можно взять два легких орудия. Последние два слова рассмешили товарищей, а я рассказал анекдот о четырех случаях с Иисусом: «верю и не верю». Александровскому, Камову, Воробьеву, Гордиенко я сказал: – У вас достаточно материала: возьмите его! А «барону»: – Мы вас предаем горному военно-революционному трибуналу. Расскажите, как удалось вам бежать из числа двадцати четырех, захваченных на Корабельной стороне? По словам Мацкерле, выходило так: затрещали пулеметы, дверь квартиры открылась, появился юнкер, сказавший: «Именем закона вы…». Крылов выстрелил в него в упор, юноша упал. Воспользовавшись суматохой, «барон» выбросился в окно и убежал вместе с группой юнкеров, которые от страха не заметили чужого. Мне надоело слушать россказни Мацкерле, и я передал его на допрос ревтрибуналу, а сам сел у костра и глубоко задумался. По аналогии, мне припоминался провал комитета, в котором председательствовал брат. Как будто кто-то развертывал передо мной страницы книги его суровой революционной жизни. Владимир был старше меня на три года. Он кончил церковно-приходскую школу первым учеником. Страстно хотел учиться дальше, а бедность принудила его сделаться учеником в переплетной мастерской дяди Асманова. Еще мальчиком Владимир стремился уехать из Скопина. И он оставил мать и родных, чтобы уехать в Балашов, Саратовской губернии. Здесь Владимир работал в переплетных при типографиях и принимал активное участие в первомайских демонстрациях, организовывал маевки. Жажда новых мест увлекла брата в Севастополь. Здесь он работал переплетчиком в Доме трудолюбия. Заведующий оценил яркие способности брата и назначил его смотрителем. Конечно, из этого повышения ничего выгодного для него не получилось. Вместо верного сторожевого пса, он приобрел в новом смотрителе друга и заступника рабочих и вскоре вышиб брата с места. Новый хозяин Владимира, Гладун, бывший офицер, участник севастопольской обороны, приходил в ужас от свободолюбия своего работника и в восторг от его работоспособности и инициативы. Смешно было слушать, как горячо спорили на политические темы Гладун с Владимиром.
Брат часто мечтал: «Соберу немного денег и вместе с товарищами открою мастерскую. Тогда Гладуны не будут нас эксплуатировать». В империалистическую войну Владимир тянул военную лямку в 32 зап. пех. полку, в гор. Симферополе. Болезнь освободила Владимира от военной службы. Он осуществил свою мечту: вместе с товарищами открыл небольшую переплетную мастерскую. Много читал, работал в профсоюзе секретарем, распространял нелегальную литературу. В начале гражданской войны вступил в ряды РКП(б) и всецело отдался партийной работе.
