Судьба Адъютанта Его Превосходительства - страница 32

В комнату вошел высоченный человек средних лет, с густой рыжей бородой. В одной руке гигант держал ружье, в другой – убитого зайца. Воробьев бросился рыжему на шею, и они расцеловались. Наши языки развязались, и мы познакомились. Наш молодой хозяин оказался скрывающимся от Врангеля коммунистом Ульяновым. В 1918 г. он был пропагандистом среди немецких оккупантов, доставлял литературу из Москвы в Севастополь и Харьков. Он вынужден был таиться в лесу под чужой фамилией от белой контрразведки. Ульянов очень обрадовался нам и предложил временно жить в казарме, чтобы сформировать отряды. Он ободрал зайца, мы вычистили картошку, – ужин вышел великолепным. Разговор не смолкал почти до рассвета…

На утро нас разбудили пинки стражников. Они забрали наши винтовки и приказали одеться. Я подошел к помощнику пристава и, идя на страшный риск, назвал себя адъютантом Май-Маевского. – Я не знаю, кто вы такие, – тупо сказал стражник: – мне приказано доставить вас к приставу в деревню Каралез. В Каралезе нас под охраной поместили в дом к татарину Билял Османову, который отнесся к нам весьма дружески и снабдил продуктами.

Через некоторое время нас повели к приставу. Он, в форме поручика, сидел за столом. – Кто вы такие и каким образом попали на кордон?! – заорал он на нас. Но я окинул пристава начальническим оком и строго произнес: – Поручик, прежде чем разговаривать, встаньте, как полагается. Перед вами стоит капитан – адъютант генерала Май-Маевского. Чудом уцелевший документ, удостоверяющий мое адъютантство, и карточка удостоверения спасли нас. Поручик моментально вскочил, приложил руку к козырьку и дрожащим голосом залепетал: – Виноват, господин капитан. Мне донесли: на кордоне банда и часть ваших людей раздета. – Поручик, вы разве ничего не знаете о движении Орлова? Если мне понадобится, – я и из вас сделаю такого же оборванца. – Я небрежно ткнул в сторону своих «людей». – Вы своими действиями могли сорвать мне операцию. – Виноват, господин капитан. – Поручик, выдайте моим людям ружья и снабдите продовольствием из расчета на три дня. А сейчас вызовите по телефону генерала Лукьянова: я с ним буду говорить. – Господин капитан, телефон находится в восьми верстах на станции Сюрень. – Ну, так в другой раз не посылайте остолопов вроде вашего помощника на такое серьезное дело. – Слушаюсь! – и поручик облегченно вздохнул. Прощаясь, я окончательно «подобрел». – В ваших интересах я не буду доносить рапортом о происшедшем, а мое пребывание в этой деревушке храните в строжайшей тайне. Поручик, радостно стукнув каблуками, сказал: – Слушаюсь, все будет исполнено! Я скомандовал своим: – Ребята, за мной! Жители Каралеза смотрели на нас во все глаза. А пристав старался: – Господин капитан, может, лошадей вам дать? – Не беспокойтесь, поручик, они нам не нужны.

Мы быстро покинули деревушку, дорогу показывал татарин Билял Османов. После нескольких верст по горам и балкам мы вновь пришли к объездчику Евграфу, где долго смеялись над удачной комедией. Пристава удалось провести только из-за отсутствия у белых хорошей связи.

Эту ночь мы провели в небольшой пещере с одним выходом; ее указал нам товарищ Ульянов. Безопасная и теплая спальня! Посреди пещеры разожгли костер; когда он прогорел, угли разгребли по каменному полу пещеры. Нагрев камни, мы сгребли уголь в сторону, постлали пол и сладко уснули, выставив посты. На утро мы вернулись на кордон Херсонесского монастыря, откуда решили разойтись по районам и городам; необходимо было ознакомиться с настроением масс и наладить связь с подпольными организациями.

В кордоне мы пристроили, в качестве рабочего, нашего еврея Вульфсона, выдав его за латыша. Товарищ Вульфсон совершенно обезножел из-за отсутствия сапог и нуждался в покое. Нелегко расставаться с боевым товарищем, особенно, в такой трудной обстановке. Но мы пригрозили отцу Викентию смертью, если он не убережет нашего товарища. Вторым нашим делом было навестить дядю Семена. У него мы познакомились с крестьянином Шуркой. Этот Шурка жил налетами на спекулянтов всех видов: грабил по дорогам и домам. Так как Шурка щедро делился с теми, кто оказывал ему содействие, и никогда не обижал бедняков, крестьяне относились к нему хорошо. Несмотря на все меры, принятые Врангелем, Шурка был неуловим. Он охотно рассказывал нам о своих похождениях; когда он начинал рассказывать о том, как он выскакивал из-за кустов, хватал лошадей за повод и наводил револьвер на седоков, – глаза его наливались кровью. Этот типичный былинный разбойник, подробно расспросив о целях нашего отряда, стал умолять, чтобы его приняли в нашу компанию. На войне хороши все средства. Шурка нам годился для связи, и мы взяли его с собой. Для нашей работы необходимы были средства. Пришлось, скрепя сердце, решиться на экспроприацию. Прихватив в Кадыковке двух скрывавшихся там революционеров, мы с Шуркой и Воробьевым двинулись к Чоргунской конторе лесозаготовок. Я оставил Шурку с двумя товарищами около дома; мы же с Воробьевым вошли в контору. За столом сидело девять хорошо одетых мужчин, шестеро из них в форме инженеров. Я внушительно сказал: – Господа, прошу не шевелиться. Морская севастопольская контрразведка. – Поручик, скажите, пусть застава и оцепление отдыхают (это – Воробьеву).