Начиная заниматься делом Богги, все, кто решился пожертвовать своим временем, еще плохо понимали, что это означает. Обычно на нас смотрели с подозрением и недоверием в поисках топора, которым мы должны размахивать. Наше первое дело вылилось в месяцы тщательного расследования, и после его завершения на нас со всех сторон оказывалось различное политическое давление, так что ошибаться мы не имели права.
В общем и целом следователям не понравилась наша идея Суда Последней Надежды.
Я думаю, что был период, когда все как-то забыли тот факт, что Суд Последней Надежды — это само общество, народ, читатели журнала, мужчины и женщины, которые настолько заинтересованы в торжестве справедливости, что готовы драться за него.
Когда дело Богги только развертывалось, мы получили немало ободряющих писем, но не имели представления о тех сотнях и тысячах читателей, которые внимательно следили за его ходом и ждали только его завершения, чтобы поделиться с нами своими чувствами и мыслями.
Мы тут же были завалены потоком почты. Куда бы мы ни показывались, только и было разговоров о Суде Последней Надежды.
Это означало, что по завершению дела Богги мы не вправе свернуть свою работу, это представлялось теперь столь же невозможным, как остановиться на полпути, свалившись в Ниагарский водопад.
Стигер обратился к членам нашей группы с вопросом, согласны ли они продолжать свою деятельность, подчеркнув свое желание не оставлять начатое дело. На свой вопрос он получил единодушный утвердительный ответ.
К тому времени, конечно, каждый из нас был завален письмами от людей, которые жаждали вмешательства нашего расследовательского комитета в его дело или в дела своих близких и друзей, которые были «неправильно» осуждены.
Многие из этих писем представляли собой всего лишь набор чепухи. Некоторые носили вызывающий характер. Но немало было и таких, в которых приводились впечатляющие факты. Посланий хватало, чтобы загрузить работой целую армию следователей. Мы едва находили время читать письма и отвечать на них, не говоря уж о расследовании сотен дел, которыми они были полны.
Тем не менее мы решили не опускать рук и делать все, что было в наших силах.
К северу от Палм Спрингс лежит горное плато, рассеченное гранитными хребтами; долины между ними заплетены кустарником юкки, густые заросли которого столь типичны для пустынной юго-западной части страны.
В этих сухих выжженных просторах могли обосноваться и существовать лишь крепкие, выносливые люди. Большей частью это сухие мужики с выдубленной на солнце кожей, под которой ходят мускулы, с вечно прищуренными от яркого света глазами, привыкшими вглядываться в пространства пустыни. Нередко им приходится смотреть на мир и сквозь прорезь пистолетного прицела.
Эти люди привыкли полагаться только на самих себя. Иначе они бы тут не выжили. Здесь нет дорог, которые заслуживали бы это название. В отдаленные уголки этого края припасы можно доставлять только на спинах мулов или лошадей. Вечно не хватает воды и трудностей в избытке. Мрачные пространства пустыни наполнены постоянным молчанием, в котором каждый неосторожный шаг угрожает смертью.
Но в этих местах было золото. Здесь до сих пор работает несколько весьма богатых шахт и ведутся перспективные разработки.
Тут и там разбросаны городки-призраки, молчаливые свидетели тех времен, когда дама Фортуна одаряла своей благосклонностью эти места. И если сегодня она улыбается, завтра может нахмуриться.
Тут встречаются почти отвесные гранитные скалы, вздымающиеся над землей на двести, триста футов; крутые провалы рассекают тело пустыни, а отдельные скалы вырастают из ее песка, устремляя в темно-синее небо свои гранитные пальцы. Между этими скалами и хребтами лежат долины, сплошь заросшие пустынной растительностью, в основном юккой, заросли которой вздымаются на тридцать или сорок футов, напоминая сюрреалистическое представление о деревьях, скорчившихся от артрита. Среди них в изобилии растут кактусы и прочая растительность, характерная для пустыни.
Некоторая часть пустыни ныне представляет собой национальное достояние. Когда я впервые оказался там и встретился с Биллом Кьюзом, эти места были просто обыкновенным куском пустыни, пространством без дорог, в котором человеку, если повезет, могут попасться обильные залежи золота или же его будет ждать смерть от жажды, если он проявит беспечность.
