Как-то на моем ранчо после ленча сидели рядом Раймонд Шиндлер, доктор Лемойн Снайдер и Леонард Келлер. До последней минуты еще не было известно, появятся ли они (это было еще до того, как у меня поставили телефон, и связаться со мной было практически невозможно).
Выяснилось, что перед этим они заезжали выразить свое уважение одному полицейскому следователю. Разговоры их с коллегой носили профессиональный характер. И когда они уже были готовы встать и откланяться, направляясь ко мне на ранчо, следователь стал рассказывать им о деле, которое вот уже довольно долго не дает полиции покоя.
Из уст некоего мужчины стало известно, что его жена поехала на Восточное побережье навестить родственников. Но соседи заподозрили в этом что-то неладное и позвонили в полицию.
Такие ситуации встречались: муж убивает свою жену, а потом сообщает, что она уехала навестить родственников.
Но полиции не удалось найти тело исчезнувшей жены, и они никак не могли поймать мужа на противоречиях. В руках у них не было ни малейших доказательств его преступления. Полиция осведомилась, не согласится ли он пройти проверку на полиграфе. Тот охотно согласился.
Полиция провела проверку, но по ее окончании они знали не больше, чем до того.
Этот человек был совершенно раскован, дружелюбно настроен и охотно шел на контакт, но он мог рассказать всего лишь то, что ему якобы сообщила жена: она уезжает навестить родственников. Он чувствовал себя виноватым за все те хлопоты, которые возникли в связи с этим. Может быть, у нее был другой человек, которого она любила больше, чем его, и она решила бросить его и уйти к этому человеку. Учитывая привходящие обстоятельства, объяснение было весьма сомнительное, но его ничем нельзя было опровергнуть.
У полиции опускались руки. Она даже не могла доказать «корпус деликти», то есть состав преступления.
Человек был освобожден из-под стражи.
Тогда доктор Снайдер предложил: «Если он так охотно сотрудничает с вами, попросите его, не согласится ли он еще раз пройти испытания. Скажите ему, что приехал Келлер, с помощью которого удастся поставить все точки над
Полиция связалась с этим человеком, и он принял предложение.
Испытания оказались блистательной демонстрацией способностей Келлера. Руководствуясь лишь графиками, которые вычерчивали чувствительные самописцы машины, Келлеру не понадобилось много времени, чтобы составить себе полное представление о темпераменте и реакциях этого человека.
Вопросы, насколько мне помнится, были сформулированы таким образом, что субъекту оставалось отвечать только «да» или «нет». Объяснения и оценки, если бы в них возникла необходимость, должны были последовать после испытания.
Итак, поняв, что произошло на самом деле, Келлер внезапно резко сменил линию допроса.
— Вы закопали тело своей жены? — спросил он.
— Нет.
— Вы бросили тело своей жены в воду?
— Нет.
— Вы сожгли тело своей жены?
— Нет.
Стоял холодный дождливый день. Ветер бросал струи дождя в окна комнаты, в которой шла проверка.
— Вы похоронили тело жены рядом с домом? — тихо продолжил Келлер.
— Нет.
— Вы похоронили тело жены далеко от дома?
— Нет.
— Вы похоронили тело жены в подвале дома?
— Нет.
— Вы укрыли тело жены в мелкой могиле?
— Нет.
Итак, смысл задаваемых вопросов означал, что Келлер так же хорошо, как и он сам, знает, что тело жены было где-то захоронено. Он стал волноваться. Понемногу самообладание, которое помогло ему пройти испытания на полиграфе, стало изменять ему.
Внезапно Келлер резко отодвинул от себя панель с самописцами, с сочувствием посмотрел на человека и сказал:
— Должно быть, вашей жене ужасно одиноко и холодно в ее неглубокой могиле в саду. Почему бы нам наконец не выкопать ее и не покончить с этим делом?
Подозреваемый, отпрянув от аппарата, вскочил на ноги и сказал:
— Идемте, и пусть все так и будет.
Полиция, сопровождающая этого человека, доктор Снайдер, Раймонд Шиндлер и Леонард Келлер направились в сад.
Стоя под непрестанным холодным дождем, человек показал им место, где нужно было копать. Там они и обнаружили тело жены.
Я думаю, что эта история была типичной иллюстрацией манеры работы Келлера. Менее опытный человек мог бы и не добраться до истины, но Келлер знал, что, когда и как говорить.
