Но с того дня, когда «Аргоси» стал публиковать отчет о работе Суда Последней Надежды, потоком пошли письма читателей, и по мере их поступления становилось ясно, что читатели хотят узнать, как развивается дело Богги в дальнейшем. Они хотели от нас добиться, чтобы мы довели дело до окончательного завершения, какое бы оно ни было.
Но к тому времени мы стали хорошо понимать, что журналы, циркулирующие по всей стране, не могут «жертвовать» столько места одной теме. Журнал — это товар, которому приходится выдерживать высокую конкуренцию. Человек, который платит двадцать пять центов за журнал, хочет за свои четверть доллара получить полные сведения и об отдыхе, и о развлечениях и прочую интересную информацию. Если какая-то часть журнала посвящена тому, что ему не нравится, читающая публика приходит к выводу, что ее обманывают и она не получает за свои деньги того, что ожидала, — и отдает свое внимание другим изданиям.
Письма от читателей Суда Последней Надежды заставили нас задуматься — то ли мы должны прерывать публикации, то ли делать их постоянной темой журнала. И при том и при другом подходах перед нами вставали очень серьезные проблемы, особенно учитывая тот факт, что дело Богги окончательно затормозилось.
Поэтому я вылетел в столицу штата с целью выяснить, что же там происходит.
Сначала мне ни с кем не удавалось встретиться. Затем Смит Трой, генеральный прокурор, осведомился, не согласится ли наша группа сотрудничать с сиэтлской «Таймс». Я ответил ему, что, конечно, мы рады сотрудничать с кем угодно, но пока что я не понимаю, почему губернатор ничего не предпринимает и не выносит решения о помиловании Богги.
Трой объяснил мне, что дело приняло новый поворот, о котором он в сегодняшнем своем положении не может мне рассказать, но он чувствует, что если я поговорю с издателем Генри Маклеодом и Доном Магнусоном, то смогу получить потрясающую информацию. Смит Трой сказал, что эти джентльмены будут разговаривать со мной, если я дам слово, что мы будем с ними сотрудничать.
Я сказал Трою, что был бы только рад поговорить с ними, и позвонил Стигеру в Нью-Йорк с вопросом, согласится ли он иметь дело с сиэтлской «Таймс». Стигер сказал:
— Конечно, валяй, действуй. Мы будем сотрудничать с любым изданием, которое пытается выяснить факты по этому делу.
Уединившись для разговора с Маклеодом и Магнусоном, я узнал, что когда в печати появилась первая статья, какой-то человек позвонил в газету и сказал:
— Мне все известно об убийстве Морица Петерсена. Я знаю, кто это сделал. В свое время я рассказал об этом споканской полиции. Я не знал, что уже кого-то осудили по этому делу. Я знаю, что этот парень Богги не имел никакого отношения к делу. Это был другой человек.
Естественно, что «Таймс» тут же послала Магнусона на встречу с этим свидетелем.
Свидетелем оказался один бизнесмен из Спокана. К нему в магазин несколько раз заходила некая странная личность, этакий Джон Доу, и наконец незадолго до убийства этот человек приобрел резную дубинку, которая превратилась в оружие, когда он мешковиной примотал к ней круглый валун и обмотал часть дубинки тоже мешковиной, сделав на ней удобную ручку, после чего палка ручной работы превратилась в настоящее оружие.
Как только свидетель увидел рисунок оружия, которым был убит Мориц Петерсен, он узнал в нем тот предмет, который незадолго до происшествия приобрел Джон Доу. Он тут же сообщил об этом споканской полиции.
Таким образом, полиция задержала его. Им удалось выяснить, что в утро убийства Джон Доу находился неподалеку от местожительства Морица Петерсена.
Но был ли он на месте убийства, когда оно свершилось? В этом было все дело.
В ходе расследования полиция нашла свидетеля, который видел Джона Доу в некотором отдалении (насколько мне помнится, примерно в миле от места убийства), как раз в то время, когда завыли сирены.
Какие сирены?
Полиция была уверена, что утверждение свидетеля относится к тому времени, когда полицейские машины, включив свои сигналы, мчались по тревожному звонку от соседей Петерсена.
Но что это было за время?
Сначала полиция не могла выяснить, сколько было тогда времени. Затем в ходе судопроизводства все было наилучшим образом перепутано. Осталось только упоминание о полицейских сиренах.
