Тем не менее в деле так и не появился ключевой свидетель, что, конечно, вызвало подозрения — а не фантазии ли это Роджерса? Он продолжал настаивать, что говорил с «механиком» в поезде и что тот может опознать его.
Не стоит уточнять, настойчиво ли искали его или нет, но никаких следов «механика» не обнаружили. Похоже, что в реальности его не существовало.
Уже спустя год после приговора Силасу Роджерсу в случайном разговоре с железнодорожниками выяснилось, что есть некий старший механик по дизелям, живущий в Северной Каролине, работа которого заставляла его перебираться с одного поезда на другой и что он действительно помнит разговор с каким-то негром-бродягой на «Серебряном Метеоре».
Проверка его рабочего табеля доказала, что в тот июльский день он в самом деле обслуживал «Серебряный Метеор», и его доставили в тюрьму для опознания Силаса Роджерса.
Уставившись на него долгим испытующим взором, он наконец кивнул.
— Да, это тот самый парень, — сказал он.
Дело Роджерса интересно тем, что показывает, как складывается ситуация, если мы ослабляем требования к правилам предоставления доказательств или относимся к ним спустя рукава. Необходимо отметить, что не существовало абсолютно никаких доказательств того, что Силас Роджерс убил полицейского Хатчелла.
Были некоторые свидетельства того сорта, что, мол, Роджерс сидел за рулем украденной машины и пытался скрыться от преследования в глубоком ложе ручья. Отсюда подразумевалось, что у водителя украденной машины могли быть мотивы для убийства Хатчелла. Два звена в цепи доказательств, но у них не было между собой ровно ничего общего. Даже не обращая внимания на весьма сомнительную весомость показаний двух солдат, не учитывая, каким образом Роджерс Силас мог оказаться в Питерсберге, власти продолжали считать, что он был единственным, кто мог убить Хатчелла.
Джек Килпатрик провел несчетное количество часов за работой, пытаясь опровергнуть обвинение. Он переворошил кучи бумаг, доказывая, что у Силаса никогда не было и не могло быть водительского удостоверения. Этим он, конечно, в какой-то мере опровергал обвинение, но, однако, ничего не доказывал.
Мы продолжали поиск, начатый Килпатриком. Нам пришлось идти по тому же пути — опровергать обвинения, потому что других возможностей закон нам не предоставлял.
Тем не менее было совершенно очевидно, что Роджерс не имел представления, как управляют автомобилем. И столь же очевидно было, что водитель краденого «студебеккера» был опытным, быстро соображающим водителем, и его быстрая реакция в минуты опасности могла объясняться только долгой практикой за рулем.
Объединив силы с Килпатриком и его «Новым лидером», мы обратились с прошением о помиловании для Роджерса.
Шли месяцы. Казалось, что не появится никаких новых доказательств. И все же все более и более ясно становилось, что Роджерс осужден по ошибке.
Тщательное изучение кабины украденного «студебеккера» доказало, что там нет ни одного отпечатка пальцев Роджерса. Полиция, которая утверждала, что с момента ареста Роджерса Силаса не сомневалась в его виновности, провела долгие часы в поисках другого, более подходящего подозреваемого — после ареста Роджерса.
И все же губернатор медлил, долго раздумывая перед принятием решения. Убит полицейский. Ошибаться он не имел права. Если имелось хоть малейшее сомнение в невиновности Роджерса, он не мог быть помилован.
Наконец губернатор Джон С. Бэттл сказал нам, что остается всего лишь одна невыясненная деталь, которая мешает даровать Роджерсу помилование. Она касалась опознания его одежды, и следователи «Аргоси» перепахали весь юго-восток Соединенных Штатов, пока не нашли свидетелей, которые поставили на этом точку. 22-го декабря 1952 года, т. е. через девять с половиной лет после ареста, Роджерс Силас получил помилование.
Роджерс вышел из тюрьмы свободным человеком, но жизнь его была изуродована. С помощью «Аргоси» Гарри Стигер помог найти ему работу, которая дала ему возможность заново обрести себя и даже скопить какую-то наличность. Теперь он работает в портняжной мастерской.
Дело Роджерса доказывает, к чему может привести недостаточность доказательств, которые жюри присяжных заменяет предположениями.
