Друг решил позабавить нас одним из своих номеров. Он встал на задние лапы, уперся одной лапой в бедро и свысока поглядел на Терри.
— Эй, милый, не уделишь мне немножко времени? — проговорил он визгливым голосом, разыгрывая героиню мультика. — Ты знаешь, какой ты сексуальный? Ох, до того сексуальный, что мне уже невмочь. Ты слышишь меня? Я спрашиваю, ты меня слышишь?
Но Терри, естественно, продолжал спать в своем одеяле, храпя и посвистывая, как пьяная свинья. Друг с отвращением поглядел на него и стал показывать номер с гигантской крысой. Я видела его в первый раз и не поняла, было это смешно или страшно. Он обнажил передние зубы, присел, отчего лапы сразу стали как будто вдвое короче, вытянул тонкий плетеобразный хвост и принялся обнюхивать все кругом. Со своим длинным носом и глазами навыкате он и вправду немного походил на крысу. Потом он обнюхал и облизал лицо Терри, как будто собирался съесть его. Это было до того натурально, что я не сдержалась.
— Господи, ужасно — фу, это по-настоящему
ужасно — кричала я.
— Однажды он проделал это с парочкой, застукавшей нас в доме, который был выставлен на продажу. В тот день о продаже и речи не было! Им потом пришлось несколько недель принимать успокоительное, — брызгал слюной Митч.
Друг все-таки заставил меня посмеяться, но и напугал тоже. Я больше не хотела его слушать. Слишком долго я была неуправляемой — и вот до чего это довело меня! Я повернулась к Митчу.
— А как это случилось с тобой? Как ты сам стал собакой? Расскажи, — попросила я.
Митч взглянул на Друга, не хочет ли он изобразить кого-нибудь еще, но тот уже опять стал самим собой.
— Давай, расскажи ей. У нас есть время.
Друг зевнул, улегся на бок и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что собирается спать. Митч сел и почесался, как делал всегда, прежде чем что-то рассказать. Потом он замер и, собираясь с мыслями, уставился на дорогу, словно прислушиваясь к шуму проезжавших мимо машин и автобусов.
— Знаете, а я уже начал забывать, — наконец произнес он. — Наверное, травма сказывается.
— Может быть, тебя это перестало мучать, — зевая, предположил Друг. — Несколько месяцев ты только об этом и говорил. О Моем Дне Превращения В Собаку.
— Это было большое событие.
— Можно сказать, поворотный момент в моей жизни, — сказал Митч, и оба пса гортанно засмеялись.
— Итак, время после школьных занятий. Автомобильная стоянка в Дидсбери, — напомнил
Друг.
— Я помню где, но не помню, что случилось. Был четверг. Я только что закончил с покупками. — Митч умолк, поднял лапу и потряс ею возле уха. — Там были девочки, да? Малолетки.
— С Терри.
— Правильно. Жуть, как шумели. Смеялись, кричали, хохотали. Я пошел взглянуть, что происходит.
— Что происходит, — повторил Друг. — Да ничего, они просто наслаждались жизнью. — Он улыбнулся, предвкушая удовольствие. — Я был там и все видел, — сказал он, обращаясь ко мне.
— Терри улыбался, они смеялись, но видно было, что им не до смеха, — продолжал Митч. — И они тотчас умолкли, стоило мне появиться. Я был их учителем, — пояснил он. — Терри спросил у них, кто я такой, и одна из девочек сказала ему, но его это не остановило. Думаю, поначалу он принял меня за отца, а, когда узнал, что я учитель, взялся за старое.
— За что?
— Ну, он был отвратителен. Самым невозможным образом вел себя с девочками. А ведь им было не больше пятнадцати.
— Что он делал? — вновь спросила я.
— Он был отвратителен, — повторил Митч. — Не знаю, что он говорил девочкам, но тут прицепился ко мне. Стал спрашивать, каково это — учить столь прелестных девиц. Мол, как я с ними управляюсь. Естественно, девочки заходились от хохота. Какую из них я попробовал? Потом он попытался обнять одну из девочек. Она оттолкнула его руку. Разве так можно? Вот мне и пришлось вмешаться.
— Да ничего бы с ними не случилось. Что он мог сделать в четверг днем, когда вокруг целая толпа людей? Они просто смеялись, — сказал Друг.
— Он мог превратить их в собак.
— Этого ты не знал.
— Что ты сделал? — спросила я.
— Ну, я сказал девочкам, чтобы они уходили, и предупредил Терри, что вызову полицейских, если он не будет вести себя прилично. Беда в том, что девочки не послушались меня, не захотели послушаться. Это было оскорбительно. Одну из них звали Аманда Кэбот, она была заводилой. Нахальная девица. Она-то и принялась убеждать Терри, будто он все делает правильно, а я — грязный старик, вечно пытаюсь облапать девчонок и сделать еще много всякого ужасного, что я будто бы делаю с учительницами. Естественно, я приказал ей убираться…
