Мы дрейфуем дальше. То есть нет, мы не дрейфуем, мы несемся сквозь толщу воды, нас несет поток, и это просто не может наскучить! Мы парим в спокойной сердцевине течения, нас проносит мимо потрясающих подводных ландшафтов. Это похоже на сон, на наваждение. И дело даже не в том, как много прекрасного мы видим по пути, скорее все дело в движении, в невероятной скорости, которая просто сводит с ума. Я никогда в жизни не пробовала алкоголь, но, мне кажется, то, что я чувствую сейчас, похоже на опьянение.
Так и проходит весь день – как наваждение. И как быстро он проходит! Несмотря на то что мы провели многие часы в этом невидимом водяном поезде, все расстраиваются, когда Белый-Глаз объявляет, что пора выходить. Высадку организуют Плавает-Быстро и Двенадцать-Жабр. Они собирают всех вокруг себя, заботятся о том, чтобы дети крепко держались за родителей, и дают знак выпрыгивать наружу. С этой процедурой все знакомы. Я держусь за Всегда-Смеется и по команде гребу изо всех сил. Я больше не боюсь. От страха не осталось и следа. За этот день я превратилась в фанатку потоков, и этот последний прыжок кажется мне отличным завершающим аккордом.
Какое наслаждение! Меня мотает из стороны в сторону, кружит, весь мир исчезает, я не знаю, где верх, где низ, я пробиваюсь дальше вперед, наружу, и не могу вспомнить, когда я получала такое удовольствие от чего бы то ни было.
Пожалуй, мне повезло, что Белый-Глаз выбрала местность, где нет никаких опасных скал. Меня относит немного в сторону, и я не совсем понимаю, куда гребу. Но я такая не одна. Проходит довольно много времени, прежде чем нам удается собраться вместе. А меж тем Плавает-Быстро и Двенадцать-Жабр уже нашли место для лагеря. Мы направляемся туда, всё племя в невероятном возбуждении: похоже, остальным тоже не каждый день приходится испытывать нечто подобное. Повсюду я вижу руки, повторяющие:
– Завтра надо обязательно повторить.
Наша стоянка представляет собой наполовину открытую пещеру, над которой нависают скалы, пестро расцвеченные всевозможной растительностью. Очень уютно.
Всегда-Смеется плюхается рядом со мной и гладит свой огромный живот.
– Малыш тоже в полном восторге, – смеется она. – Я чувствую, как он пинается.
Я смотрю на нее, и мне так хочется ее обнять и сказать ей, какая она классная, какое всё здесь классное, но я не решаюсь. Мне больно от того, как плохо мне даются подобные вещи. Я ведь только наполовину субмарина. Вторая моя половина по-прежнему Саха из Сихэвэна. Саха, которая забивается в самый дальний угол класса и радуется, когда никто ничего от нее не хочет. У меня никогда не было подруги. Я не знаю, как это.
– Было круто, – говорю я, и от того, что не могу выдавить больше ни слова, чувствую себя совершенно беспомощной.
Но Всегда-Смеется это нисколько не мешает. Она буквально окутывает меня своим хорошим настроением, дотрагивается до моих волос и говорит:
– Надо бы и тебе вплести в волосы что-нибудь красивое. Пару ракушек. Ты все свои бусины раздарила?
– Да, – отзываюсь я. У меня нет настроения украшать себя. Я чувствую себя… даже не знаю как. – Все.
– Ты очень щедрая.
Я смотрю на нее, и мне хочется одновременно и плакать, и смеяться. Я? Никакая я не щедрая. Это миссис Бреншоу щедрая. А я просто девочка, которая не понимает, за что ей всё это. Чем она заслужила столько доброты.
– Пришла-Сверху? – Всегда-Смеется приобнимает меня и смотрит озабоченно. – Ты чего?
Только тут я замечаю, что всё-таки плачу. Всхлипываю по-настоящему.
– Ничего, – сигнализирую я, но при этом меня трясет. Не знаю, что мне с собой делать.
Я боюсь. Боюсь, что скажу или сделаю что-нибудь не то и снова окажусь изгоем. Я не понимаю, почему они ведут себя так, будто я одна из них, а ведь я приплыла к ним только вчера, мы провели вместе всего один день, к тому же я пришла сверху, я из людей воздуха, опасаться которых им завещали Великие Родители!
Всегда-Смеется не настаивает, она просто обнимает меня крепко-крепко, и под защитой ее рук и ее украшенных ракушками и бусинами длинных волос я могу спокойно плакать сколько захочу.
