— Я из райсобеса, — сказал Верезов. — К Варваре Семеновне Барановой.
— Ее нет дома.
— Вот досада! Не знаете, она скоро придет?
— Вероятно, через полчаса. — Марина потянула на себя дверь, считая, что разговор окончен.
— Простите… Может быть, я мог бы обождать? И побеседовать пока с вами?
— У меня еще не пенсионный возраст, как видите! — сказала Марина и улыбнулась. Она любила очаровывать людей вне зависимости от их положения. Ну, ясно, перед ее улыбкой не устоял и этот! — Не возражаю. Можете подождать.
— Благодарю вас, — расцвел Верезов.
Комната Марины в стиле модерн. Лампочки на разной высоте. Стены окрашены в разные цвета. Абстрактные картинки и статуэтки. Одно кресло ярко-желтое, другое ядовито-зеленое. Под стать комнате выглядела и сама Марина. «Ультрамодерн!» — подумал Верезов и вспомнил слова Дегтярева: «Безусловно, надо одеваться по моде. Но стоит только перешагнуть какую-то невидимую грань, и человек становится похож на карикатуру, на далеко не «дружеский» шарж на самого себя».
— Что вы на меня так смотрите?
— Любуюсь! — быстро ответил Верезов. Чуть-чуть быстрее, чем следовало бы. Но Марина не обратила на это внимания, комплименты всегда доставляли ей удовольствие. — Видите ли, я по роду своей деятельности целые дни беседую с людьми весьма преклонного возраста. И вдруг мне так повезло… Вместо старушки Барановой — вы! Извините, я вас задерживаю? Вы собирались уходить? — Он посмотрел на меховую шапочку, эффектно оттенявшую ее волосы.
— Ах, это?.. — Марина сняла шапочку, небрежно бросила на диван. — Просто примерила. Нет, я никуда не собираюсь. У меня есть еще минут пятнадцать. Потом поеду на репетицию.
— Вы артистка? — В голосе Верезова восторг и удивление. — О, пожалуйста… где, когда я могу увидеть вас на сцене?
— Почти ежедневно в новом эстрадном обозрении. У меня там небольшая роль, но главреж обещал, что в следующем сезоне я получу кое-что поинтереснее.
— Вы любую роль можете провести с блеском, я убежден! Зрители, наверно, с ума сходят, как только вы появляетесь на сцене! — Верезов видел, что самая беззастенчивая лесть принимается Мариной вполне благосклонно и поэтому не давал себе труда придумывать что-нибудь потоньше. Мысль его работала сейчас только в одном направлении — как выяснить, знакома ли она с Павловым и если знакома, — какие у них отношения. Ведь именно это интересует Дегтярева.
Заметил, что Марина то и дело поправляет на пальце кольцо. — «Стоящее колечко. Уж не подарок ли Павлова?».
— У вас новое кольцо? Изумительное! В жизни не видел ничего красивее…
— Мне тоже нравится. Жемчуг и алмазы очаровательны. А как вы догадались, что оно новое?
— Вы все время на него поглядываете. Точно, как моя сестричка. Когда муж подарил ей кольцо, Настя вертела его на пальце и любовалась им целый месяц! — соврал Верезов, у которого никакой сестры и в помине не было.
— Значит мне предстоит это занятие еще по крайней мере три недели! Потому что всего семь дней назад я получила кольцо в подарок от моего… друга.
«Не Павлов! Семь дней назад он был еще в Туле. Если б отправил оттуда, кольцо засекли бы так же, как деньги. Да и вообще ерунда! Кто посылает драгоценности почтой!»
— У вашего друга великолепный вкус…
— Да, он всегда дарит мне прелестные вещи, — говоря это, Марина посмотрела на что-то, что находилось за спиной Верезова.
Верезов оглянулся и увидел на туалетном столике портрет.
— Это — он?!
— Ревнуете? — Марина кокетливо улыбнулась. — Не рано ли?
— Смею ли я ревновать, — пробормотал Верезов. — Вы недосягаемое для меня божество. Уж одно то, что вы снизошли до беседы с маленьким, ничем не примечательным работником собеса, для меня счастье. Сегодняшний день я буду помнить всю жизнь! А он, ваш друг, — он тоже артист?
— Не угадали, — рассмеялась Марина. — Он инженер. — Ей этого показалось мало, и она поспешила добавить. — На большой руководящей работе в Строительном тресте.
«В Стройтресте?! — чуть не вскрикнул Верезов. — Но кто он, кто?! Не спрашивать же фамилию у Марины, она может насторожиться. И так чертовски переигрываю. Не будь она самовлюбленной дурой, давно бы заподозрила неладное!»
