И если на Земле, как увидим дальше, можно найти многое, что говорит о вероятных контактах земной цивилизации со звездными пришельцами, то во время грядущих наших полетов в глубины космоса такие контакты будут не только возможны, но и желанны. Их будет искать устремившийся в космос человек.
И во имя всего этого человеку стоит заглянуть в самые сокровенные, казалось, навечно закрытые для него пределы знания - вот для чего человек полетел в космос.
Знание открывается не тем, кто с близорукой корыстью тянется к нему захватывающей рукой. Знание в полной мере раскрывается лишь перед теми, кто одержим великой и благородной, неуемной и зовущей вперед жаждой знания, которая подарила человечеству силу и разум, пар и электричество, металл и пластмассу, радио и телевидение, электронный мозг, атомную энергию, великие идеи коммунистического общества.
Человек, вступив в космос, уже побывав в нем, стоит на пороге самых удивительных открытий, которые прежде всего отзовутся на самой Земле, на жизни ее людей. Именно потому удовлетворение неуемной нашей жажды знания становится характерной чертой страны строящегося коммунизма, совершившей посылкой человека в космос подвиг, достойный коммунистического общества.
Вспоминается мне Ватикан. Вдоль средневековых стен рядом с зеркальными витринами современных магазинов Рима прогуливаются папские гвардейцы в опереточных формах, жгучеглазые девушки з юбках абажурчиками и монахи, подпоясанные вервием…
В Ватикане - анфилады несчетных комнат с несчетными сокровищами искусства.
Ко мне подошел монах с бородкой под Иисуса Христа и сказал, что орден поручил ему оказать русским туристам «гостеприимное внимание». Рассуждая о Леонардо да Винчи,о фресках страшного суда,о статуе Аполлона Бельведерского, о нарочито нарушенных скульптором пропорциях, подчеркивающих величие красоты, он ввертывает словечко о «величии католической империи с ее четырьмястами миллионов католиков». А я спросил его, где в Риме площадь Цветов.
Он насторожился, опустил жизнелюбивые глаза.
17 февраля 1600 года с костра инквизиции отказался сойти и был сожжен великий ученый и дерзкий мыслитель Джордано Бруно. Он отказался отречься от своей крамольной, опасной, еретической мысли о множественности населенных миров, о том, что жизнь и разумные существа есть и вне Земли. Он писал: «…Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг нашего Солнца… На этих мирах обитают живые существа».
Он считал человека не единственным во вселенной, он признавал единые для вселенной законы возникновения жизни на мирах. И он был сожжен.
- То было время грубых нравов,- вздохнул красавец монах.- Будем снисходительны к ревностным поборникам веры. Ведь у Джордано Бруно не было никаких фактов, его гипотеза, даже и теперь, не имея фактов в свое подтверждение, современной наукой была бы признана антинаучной.
Монах, подобно папе Пию XII, не прочь спекулировать на науке, ведь папа Пий XII выступил на съезде астрономов в Риме, пытаясь использовать представления астрономов о разлетающихся галактиках как доказательство «акта творения». Раз галактики разлетаются, значит, когда-то они были, дескать, в одной точке. И монах даже вспомнил Эйнштейна, заявив, что в свое время тот был символично сожжен на костре научного непризнания.
- Что же требовать от наивных и грубых поборников веры?- закончил монах.- Будем снисходительны к тем, кто исступленно служил ей.
Я спросил «научно образованного монаха», оправдывавшего палачей Джордано Бруно, какой орден поручил ему оказать нам «гостеприимное внимание»?
Он ответил:
- Орден иезуитов.
- Хорошо, господин иезуит. Вам нужны доказательства в пользу гениальной догадки Джордано Бруно? Они будут, потому что именно сейчас займется наука проблемой НАСЕЛЕННОГО КОСМОСА.
