Бедуины смуглы, худощавы, неразговорчивы и закутаны в одежду с ног до головы. На голове каждого воина отряда повязан особый бедуинский платок. В случае смерти бедуина этим платком нужно закрыть его лицо.
Мёртвые дети пустыни не желают больше смотреть на солнце.
Как мы уже упоминали, группировка эта достаточно многочисленна, чтобы попробовать напасть на посёлок. Тем более, что у оазиса сейчас отдыхают целых два каравана. Конечно, это означает, что там в два раза больше охраны, но ведь и добычи в два раза больше. Достаточно, чтобы рискнуть. По крайней мере, бедуины так думают.
По мнению бедуинов, риск — благородное дело. Кто не рискует, тот пьет одну только воду.
Сейчас их отряд в получасе неспешной езды от поселка, и расстояние это медленно сокращается.
Бедуины неспешно приближаются к оазису, сберегая силы для боя.
А вот очень интересный человек. Он спокойно сидит под белым солнцем пустыни. Он сидит на вершине бархана.
И одновременно с этим он сидит прямехонько на пути приближающегося отряда бедуинов.
Определить возраст этого человека очень сложно. На вид ему можно дать и двадцать пять лет, и шестьдесят, но, скорее всего, истина лежит где-то между этими цифрами.
Это человек среднего роста. Он худощав. На нём черные кожаные штаны, чёрная шелковая рубаха, чёрные сапоги с подбитыми железом острыми носами и чёрная широкополая шляпа. Казалось бы, в таком наряде человеку должно быть очень жарко в пустыне, но по внешнему виду этого не скажешь. Он даже не вспотел.
Его глаза скрыты за стеклами тёмных очков. Рядом с ним на песке стоит небольшой чёрный саквояж.
Он не смугл, и его нельзя даже назвать загорелым. Очевидно, он провёл в пустыне ещё совсем немного времени и никогда не расставался со своей шляпой.
На каждом бедре мужчины висит по чёрной кожаной кобуре, из них высовываются серебристые рукояти больших револьверов.
Мужчина просто сидит на песке и пересыпает песок из одной ладони в другую.
Сейчас для бедуинов он является всего лишь маленькой чёрной точкой на вершине бархана. Но бедуины не дураки. Им отлично известно, что на вершинах барханов не бывает просто маленьких чёрных точек.
Доблестный предводитель бедуинского отряда, храбрейший лев пустыни Джафар аль Халил ибн-Босс, ехавший впереди, остановил своего верного верблюда и поднял правую руку. Тотчас же все бедуины замерли за спиной своего вождя.
— Абдулла! — скомандовал Джафар ибн-Босс.
Абдулла коротко кивнул, наклонился вперёд и прошептал пару слов на ухо своему верблюду. Тот резво тронулся с места и направился в сторону бархана с чёрной точкой на вершине. Остальные бедуины остались дожидаться возвращения разведчика.
Абдулла не заставил себя долго ждать. По мере его продвижения вперёд точка увеличивалась в размерах, и скоро зоркий сын пустыни сумел разглядеть её очертания. Того, что он увидел, оказалось вполне достаточно для возвращения и доклада.
— Секир башка! [1]— сказал немногословный брат барханов, занимая свое место в общем строю. — Шайтан винторез! [2]
Теперь решение было за самим вождём. Впрочем, так оно было всегда. Если бы люди умели принимать решения сами, им вообще не требовались бы вожди.
— Я сам, — сообщил вождь отряду и тронул бока своего корабля пустыни пятками.
Отряд остался стоять на месте, наблюдая за удаляющейся спиной предводителя.
Сыны пустыни — свободолюбивый народ. Они уважают как свою личную свободу, так и чужую. Если их вождь решил закончить свой жизненный переход, отправляясь в одиночку на встречу с человеком в чёрном, то и в этом выборе он тоже совершенно свободен.
За сорок верблюжьих шагов до вершины бархана вождь спешился. Человек в чёрном не обращал на него внимания; он был всецело поглощен очень важным и требующим полной сосредоточенности занятием — пересыпал горячий песок с ладони на ладонь.
И лишь когда Джафар ибн-Босс оказался на расстоянии десяти шагов (человеческих, не верблюжьих), человек в чёрном обратил на него внимание. Он перевернул руки ладонями вниз, позволив песку вернуться в свою родную стихию.
— Ближе не подходи, — сказал человек в чёрном.
Вождь остановился. Он был не только храбрым, но и вежливым человеком и умел уважать чужие желания.
