Все стражники, порскнувшие при виде машин под защиту частокола, понемногу вышли обратно. А один, сверкая начищенными полными боевыми доспехами, только без щита, направился к Лэнд-Роверу. Он уже сообразил, кто тут главный и потому сразу пошел к Афанасьеву. Серега Кларкунов, Алексей Васильев и Александр Осадчий вылезли из кабин Шишиг, дали указание своим бойцам обеспечить охрану автотранспорта и задержанных злодеев. Далеко не расходиться. Бойцы, выпрыгнули из кузовов, расположившись прямо на чьем-то огороде. Все равно все под снегом. Оба прапорщика остались со своими подразделениями и только Серега, пользуясь недавно полученным высоким званием — старший лейтенант НКГБ — почти майор, подошел к легковушке.
Стражник предложил проводить высоких гостей в детинец. Князья съехались два дня тому назад и ждали лишь приезда торжокского князя. На предложение Афанасьева сесть в машину, витязь отказался. А Серега, видя, что переднее сиденье свободно, залез сам, без приглашения. Арсений Николаевич и Геннадий ехали на заднем, плюс — шофер.
— Все равно не уместился бы. — прокомментировал Серега отказ стражника. — С мечом, в шлеме с шишаком, байдане до колен — мало того, что не влезет, так еще и всю обшивку порвет.
Так и поехали — впереди витязь, за ним внедорожник, кативший со скоростью пешехода.
Сам городок выглядел мельче и беднее Торжка. Не слишком высокий частокол из крупных серых бревен. Ни надвратной, ни боковых башен — нет и в помине. Лишь изнутри к частоколу пристроены узкие сходни и мостки с перилами, чтобы можно было хоть как-то оборонять стены. В посаде серые деревянные дома с мелкими слепыми окошками, затянутыми бычьими пузырями, крытые соломой крыши. Улочки настолько узкие, что Ганомаг мог и не проехать. Афанасьев даже мысленно похвалил себя — правильно, что не стал соваться сюда всей колонной.
Детинец, он же кремль, тоже был деревянным и втрое меньше торжокского.
Пока ехали до княжеского терема, подполковник инструктировал своих путников:
— Из машины сразу не вылезать, сначала посидим — покурим, когда вылезем на крыльцо не ломиться. Серега, особенно к тебе относится.
— А я что? Я ничего. — удивился Кларкунов. — А чего ждать то будем?
— Меня тиун просветил. Тут приход гостей, особенно на таком официальном уровне, — это целый ритуал. Что-нибудь не так сделаешь — можешь обидеть на всю жизнь! Во-первых, нужно дать время хозяевам приготовится, самим одеться, прислугу нарядить, прибраться, кого надо — позвать, кого не надо — выгнать с глаз долой. Во-вторых, старший группы идет первым, равные — рядом, а сопровождающие — следом. В-третьих, из двух руководителей первым здоровается — младший по чину, по званию, по достоинству. Если мы с князем коломенским равны, то подойти к крыльцу должны одновременно и поздороваться синхронно. Стало быть, как во двор въедем, они будут в дырочку подглядывать — когда мы к ступеням подойдем. Ведь если раньше выйдешь — свое достоинство уронишь, а позже — гостя обидишь. Потому и говорю, приедем — посидим, покурим. Чтобы хозяева успели все нужное сделать.
— Ага! Чтоб у дырочки успели очередь занять? — засмеялся Серега. — Не, нужно эту самодеятельность на официальный дипломатический протокол переводить. Там достоинство гостя считают в метрах ковровой дорожки. Просто, понятно, и никакой дырочки не нужно.
Едва стражник приблизился княжескому двору, створки ворот поползли в разные стороны, а когда подъехал внедорожник, ворота полностью распахнулись. Машине даже не пришлось притормаживать.
— Так вот для чего пешего пустили! — прокомментировал Геннадий. — Чтоб время точно рассчитать!
Въехали во двор, остановились против высокого резного крыльца. Дворня вроде как занималась своими делами, но переодета была в чистое, а двор терема засыпан слоем рыхлой свежей соломы. Сопровождающий немного постоял впереди машины, потом направился к задней дверце автомобиля, за которой сидел Афанасьев, и жестом пригласил выйти наружу. Офицеры вышли, обошли машину, потоптались немного около нее, а потом направились к терему. На крыльце было пусто, но едва Арсений Николаевич поднял ногу, намереваясь встать на первую ступень, как толстые дубовые двери тотчас отворились, и на крыльцо вышло сразу несколько разновозрастных мужчин в богатых собольих или бобровых шубах, высоких шапках. Из-за их спин появилась румяная девушка в шитой серебром душегрейке поверх темно-синего с серебряным отливом парчового платья, в белоснежном пуховом платке, сквозь который виднелась жемчужная понизь. В руках она держала деревянный корец с горячим сбитнем.
