Однако, если в Торжокском госпитале будет равноценная замена, то Афанасьев совсем не возражает против открытия частного стоматологического кабинета. И даже поспособствует с инструментом. Вот и рванул стоматолог — за хирургами и медсестрами, которых на теплоходе, по словам Геннадия, было не считано.
Едва колонна грузовиков и легковушек оказалась в средневековье, чтобы, стартовав порталом, сэкономить тысячу километров, к ним присоединился Афанасьев, решивший проскочить с той же целью — познакомиться с людьми, большую часть из которых все равно нужно будет переводить в Торжок.
Едва последний грузовик пересек границу, «окно» закрылось и торжокский оператор, в полушубке и валенках, приступил к «колдовству» по открытию портала в нужном месте. Ему помогал второй, одетый так же. Что-то у них не заладилось, видимо, оба плохо умели «двигать» портал. А шофера в машинах принялись гудеть. Их можно понять — поехали налегке, ведь в Силуре вечное лето, а тут холодно, легкий морозец градусов на пять-семь, к тому же подавляющее большинство трофейных машин не оборудованы печкой. Провозившись минут десять, «операторы» открыли окно на базу — это то они умели, вызвали Дмитрия, дежурившего с «той стороны», ну а тот, перейдя в средневековье и съежившись от холода, решил проблему за считанные секунды.
Сев в Лэнд-Ровер к Серпилину, Арсений Николаевич поздоровался с Геннадием, сидевшим за рулем, и с устроившимися на заднем сиденье вторым Геннадием — Калужиным, Андреем Волковым и Юрием Никитиным. Колонна тронулась, пересекла портал. Афанасьев, проезжая мимо своих, опустил стекло и погрозил им кулаком. Колонна через несколько минут вернулась в «лето», и тут же остановилась. На временной точке, в тысяче километров от основной базы, у шеста с опознавательным флагом Шибалин поставил пост из трех красноармейцев — так на всякий случай. Рядом с постом стояли три палатки, в том числе одна для кухни с газовой плитой, несколько бочек с бензином и питьевой водой, многоместный сортир. Старший доложил, что за время несения службы происшествий не было, пересчитал машины, связался со штабом.
Второй красноармеец, пока шла колонна, зачерпнул запортальный снег, слепил снежок и бросил в приятеля, крутившегося у кухонной палатки. Не попал, но из-за спины выпорхнула синица
Серпилин поинтересовался, мол, откуда птичка.
— Да дня три тому впорхнула вместе с продуктовой колонной, потом полдня где-то летала, и к нам пристроилась. Почти из рук сало да хлеб хватает, но на ладонь пока не садится.
— Жрать захочет, будет и с ладони есть. — проговорил тот, что стоял у кухни. — Здесь то ей кормиться нечем, а обратно в портал перелететь боится. Может даже понимает, что помрет.
— Как говориться, лучше синица в руках, чем утка под кроватью. — усмехнулся Геннадий.
Афанасьев услышал новую трактовку старой пословицы и захохотал. А Геннадий продолжил, обращаясь к красноармейцу:
— А бегуны с «Армении» бывают?
— Не, не было. — ответил второй постовой.
А кухонный добавил:
— 120 кэмэ по пустыне? Дураков нет. Они уж в курсе, шофера просветили.
Во время промежуточной остановки некоторые водители посетили сортир, ибо путь не близкий, а Афанасьев снял шинель, шапку и закинул их в багажное отделение. Когда все расселись, красноармеец дал отмашку и колонна неторопливо двинулась дальше.
Сто двадцать километров грунтовки автоколонна прошла за четыре часа. Хоть и накатали дорогу, а ям и колдобин было хоть отбавляй. Не асфальт, особо не разгонишься.
— Арсений Николаевич, — начал разговор Серпилин, едва машина тронулась. — Я так понял, у Вас есть на нашу группу какие-то виды?
— А как же. — ответил подполковник. — Вы ж сейчас без дела сидите, а у меня татары без присмотра на реке Воронеж стоят.
Сидевшие на заднем сиденье десантники переглянулись и подтянулись поближе.
— Не совсем без присмотра, — возразил Геннадий. — Портал, конечно, моргает, неустойчиво открывается, но картинку снять можно, что Димон каждый день и делает.
— За кибитками наблюдаете? — уточнил Афанасьев. — Маловато. В один прекрасный день откроет посмотреть, а там татар и след простыл. Куда пошли, где искать?
