Торговцу казалось, что шутка вышла вполне остроумная. Однако Полли почему-то нахмурилась и с сочувствием глянула на воина, а тот обиженно скривился.
— Я не нарочно, — процедил Джоакин.
— Дорогой мой, это ясное дело, что ты не нарочно! Кабы нарочно, синяками не отбылся бы. Вспомни теперь, о чем я тебя предупреждал по дороге туда, а? То-то. Слушай мудрого Хармона, Хармон жизнь прожил.
Торговец не отказался бы, чтобы Полли оценила его зрелое превосходство, взглянула с уважением. Но она смотрела лишь на Джоакина и втирала мазь в его бока — не то врачевала, не то поглаживала мягкими ладошками. Хм.
Вскоре молодой воин тоже сообразил, кто вышел победителем из словесной перепалки, и бодрость духа вернулась к нему. Не без самодовольства Джоакин заявил:
— Я поразмыслил о леди Ионе… Пожалуй, что вы были правы, хозяин. Она мало того, что замужняя, так еще и этакая… с особенностями. Есть дама, кто больше стоит моего внимания.
Полли зарделась и даже замерла на миг, обе ручки остановились на груди молодого человека. И ясно же, что вранье: Хармону ясно, и Джоакину, и самой Полли тоже! Но нет — все равно принимает за чистую монету, радуется, как ребенок леденцу! Какая глупость! Хармону сделалось досадно: с каких это пор дамы хвастливое вранье и молодую дурь предпочитают зрелости, опыту, уму? Разве можно такой глупый выбор сделать?
И тут пришло ему в голову: а ведь Полли — не из тех женщин, к которым он привык. Хармону-то перевалило за сорок, и дамы, с кем он имел дело, были, конечно, моложе его, но не так, чтобы слишком. Зрелые женщины расчетливы, как и сам Хармон, ценят монету, на вещи смотрят трезво, без романтической придури. С такими он легко находил общий язык. А милашка Полли — она ведь еще девица, даром, что вдова. Еще не разменяла третий десяток. Она молода, а Хармон, сказать по правде, отвык от молодок. М-да. Было время для молодок… и миновало, сплыло незаметно. Где теперь те годы?.. С невеселой думой Хармон ушел, оставив парочку в покое.
Однако разговор, что меж ними состоялся, позже получил нежданное продолжение. Вышло это под вечер. Заходящее солнце навеивало мечтательность, и Хармон, стоя у фальшборта, развивал свои планы относительно того, как правильней будет истратить три тысячи эфесов. Он прикинул, что неплохо бы открыть винный погреб: дело выгодное, уважаемое и не хлопотное. Нужно лишь взять на примету несколько хороших виноделен, да нанять крепких парней, чтобы за порядком следили. При его-то опыте, за тем и другим дело не станет… Как вдруг Хармон увидел, что недалеко от него расположился Джоакин с листом бумаги в руке. Странный какой-то лист, Хармон не сразу и сообразил: обыкновенно письма и грамоты сворачивают трубкой и опечатывают, а после они остаются изогнутыми, так и не расправляются. Однако, лист в руках Джоакина был ровным, и Хармон понял: страница из книги.
— Эй, приятель, это что у тебя? Дай-ка взглянуть!
Охранник дернулся и попытался припрятать листок, но Хармон прикрикнул:
— А ну-ка, давай! Мало того, что носишь за поясом невесть чей кинжал и в драки встряешь, так еще бумаги секретные? Нет уж, этого я терпеть не стану.
Джоакин протянул ему лист. Это была страница из давешней книги новостей — "Голоса Короны", той, что читали по дороге в Шейланд. Глава с описанием бала: на ней Джоакин застрял тогда, а капитан велел пропустить и идти дальше. Сбоку на странице помещался портрет девушки.
Хармон поднес поближе к глазам и пригляделся. Девица была чертовски хороша. Портретик — крохотная перебивка с гравюры, но даже в черно-белом рисунке ясно видно, сколь щедро одарили девушку боги. Пожалуй, рядом с нею даже граф Виттор забыл бы о своей леди-жене! И, что любопытно, торговец знал барышню с рисунка. Не лично, конечно: видал ее портреты, да и саму ее раз увидел издали. Подпись на странице подтверждала, что память не подвела Хармона.
— Это что же, — заговорил торговец, — ты страницу из книги выдрал?
— Так ведь там чепуха про бал! Капитан сказал: это не интересно, а вы ему поддакнули.
— Но книга-то графу предназначалась, а не нам с капитаном!
