В наши дни вы страшно обидите англичан фразой “туманный Лондон”. “У нас туманы не чаще, чем где бы то пи было,” — ответят возмущенные шекспировские земляки и будут трижды правы.
“Ну а почему же тогда и Европе вашу страну, как и вашу столицу, продолжают “обзывать” туманными?” — спросил я как-то шестидесятилетнего мистера Родда, бывшего работника банка. Тот пожал плечами, но ответил: “Скорее всего, мой юный друг, потому, что наша страна отделена от Европы Английским каналом (так англичане называют привычный нам Ла-Манш). А все, что за морем, далеко, — все это и кажется туманным, заоблачным, далеким. Так что у британцев есть все права Францию, Голландию и прочие государства вместе с самой центрально-европейской страной Беларусью именовать тоже туманными”, — и мистер Родд смеется удачной шутке.
И все-таки. Почему именно Лондон, почему именно там появились знаменитые смоги? А все из-за того, что еще в девятнадцатом веке Лондон раньше других европейских столиц пережил период бурной урбанизации, вследствие чего город и затягивало дымом заводов и фабрик. С этой же проблемой в разное время сталкивались и другие мегаполисы Европы. Но почему-то все эти берлины, парижи и стокгольмы не стали туманными.
Так, значит, во всем виновато расстояние! Вот почему Александр Пушкин в своем “Евгении Онегине” пишет про Ленского, что он приехал из “Германии туманной”. Для знаменитого русского поэта и Германия тоже была туманной. А всего лишь потому, что далеко находилась И он, Пушкин, ее, возможно, ни разу не видел. Я вот, когда в армии служил и дома давно не был, также писал в письмах к другу, что Минск представляется мне чем-то туманным и нереальным.
Миф второй: британская чопорность и консерватизм
До того как я попал в Англию, у меня, хотя я усиленно и учил английские язык и культуру на первых трех курсах иняза, все равно оставалось частичное представление об англичанах, как о сухих строгих людях, с каменными выражениями лиц. Начитался Моэма, наверно.
Начнем с их лиц. Они просты, как у наших белорусских продавщиц, милиционеров, доярок и прорабов. А пот почему они “каменные”, так это, как оказалось, относится лишь к небольшой прослойке заядлых картежников, страстно увлеченных бриджем. Там выдавать свои эмоции — значит, испортить себе игру. Вот джентльмены вовсю и тренируются не проявлять своих чувств. Менеджер фан-клуба рок-группы “Юритмикс” Эндрю Брэмнер рассказал мне забавный случай, как игроки в бридж учились этой каменности лиц. Итак, это развлечение так и называлось Stone face — каменное лицо. За круглым столом сидели джентльмены, а под стол запускали девицу легкого поведения. Пока жрица любви “работала” под столом, джентльмены-картежники по выражению лица должны были догадаться, кто “счастливчик”.
Теперь об их чопорности. Это также миф. Англичане очень даже простые и приятные люди. Они умеют веселиться и хорошо выпить. Ну разве можно назвать чопорной нацию, футбольные болельщики которой поставили на уши всю Европу? Да вам любой немец, француз или голландец скажет, что поддатый англичанин — самый большой забияка на свете. Англичан справедливей было бы назвать людьми осторожными в высказываниях, замкнутыми и скрытными в вопросах своей личной жизни. Они не любят, в отличие от пас, рассказывать о себе первому встречному и не любят (чего не скажешь о нас), когда к ним лезут с расспросами об их делах.
Англичанин осторожен. Он никогда не скажет тебе: “Ты что, дурак? На фиг тебе ехать в эти Штаты!” Он скажет: “Я считаю, что тебе не стоило бы туда, возможно, ехать, может быть”. Их сдержанность в резких выражениях проявляется и в опасные моменты — англичане никогда не теряют присутствия духа. Во время второй мировой войны английские солдаты считались самыми исполнительными и верными своему долгу.
Консерватизм (не путать с производством консервов!). Это приверженность традициям. Англичане жутко чтут свои традиции, и это есть хорошо. В противном случае их “Манчестер Юнайтед” давно бы “продувал” нашему “Строителю” из Старых Дорог со счетом 0:3, а выпускники Оксфорда, благоговея от уважения, ездили бы набираться опыта в БГУ. Но нет, британцы бережно хранят традиции — так бережно, что норой и сами уже не помнят, чего это и для кого.
