Стражи Студеного моря - страница 57

Неуправляемое легкое суденышко кренило до самого фальшборта. Снег с яростью шрапнели вгрызался в палубу.

Капитан «Бенони» Генри Лоусон, кэп, как его называла команда, спустился в машинное отделение. Здесь он снял подбитый мехом кожаный реглан, замшевую на молнии куртку и, засучив рукава, вместе с главным механиком попробовал вручную провернуть каждый вал в отдельности. Два боковых вала нельзя было сдвинуть с места: средний проворачивался с трудом.

— На одном двигателе мы сможем дать узлов десять, — доложил механик. — Надо очистить винт.

— Может быть, Траммэр, — так звали механика — это сделаете вы? — предложил Лоусон.

— Нет, кэп, много риска. Можно схватить насморк… — У Траммэра было чувство юмора.

— Вы набиваете себе цену. Водолазный костюм с электрическим обогревом, — надевая тужурку, сказал Лоусон.

— Во что это обойдется моему капитану? — спросил Траммэр.

— Пятьдесят фунтов.

— Пошлите Хугго, он мальчик крепкий, сэр.

— В этом водевиле, Траммэр, каждый играет свою роль. Сто фунтов сейчас или через десять минут ни пенса! — резко закончил Лоусон и пошел к трапу.

В это время судно накренило на противоположный борт, Лоусон не успел ухватиться за поручни, и его отбросило назад, к Траммэру.

Поддержав Лоусона, механик сказал:

— Можно, сэр, чеком на Варде. Да пришлите мне двух парней на помощь.

Водолаз еще был под водой, когда с правого борта показалась шлюпка пограничного корабля. Траммэра вытащили на палубу, он съехал по трапу вниз, и только в машинном отделении удалось снять с него водолазный шлем.

По внутреннему телефону Лоусон спросил:

— Траммэр, вы честно заработали свои сто фунтов?

— Я честно заработал двести! Очищен правый и средний винты. Гарантирую двадцать узлов хода, сэр.

— К нашему борту швартуются пограничники, Траммэр, чтобы у вас был достаточно кислый вид!

— Есть, кэп!

Ответа Лоусон уже не слышал, держась за поручни, он шёл на ют встречать подходившую шлюпку.

Нагорный закрепил фалинь за кнехт. На палубу мотобота поднялись капитан Клебанов, мичман Ясачный и радист Аввакумов, в шлюпке остался старшина Хабарнов.

Открыв на первой странице разговорник, Клебанов спросил:

— Ер де ди сом ер капитан?[14]

Вежливая улыбка сбежала с лица Лоусона, он не понял вопроса.

— Ией ер репресентант фор Совиет Унион гренсе вахт[15],— внушительно произнес Клебанов.

Снова наступила пауза, во время которой Лоусон, любезно улыбаясь, развел руками.

— Вильди комме мед скип документер[16],—. потребовал Клебанов.

— Послушайте, капитан-лейтенант, на каком языке вы говорите? — по-русски спросил Лоусон.

— Вы же идете под норвежским флагом! — сдерживая растущее раздражение, сказал Клебанов.

— «Бенони» приписан к Норвежскому порту. Что касается меня, я — англичанин, Генри Лоусон. Рад с вами познакомиться. Впервые я встретился с вашими соотечественниками на Эльбе, в сорок пятом году. Несколько лет работал с русскими в комендатуре Берлина.

Пока капитан объяснялся с Лоусоном, мичман Ясачный, окинув взглядом ют, увидел еще мокрые водолазные галоши с грузом. Внимание его привлекла и шлюпка без чехла. Под ее кормовой банкой лежали два туго набитых рюкзака и саперные лопаты. Подтянутая на талях двойка была поднята с кильблоков и готова к спуску на воду.

Мичман отозвал капитана Клебанова в сторону и доложил обо всем, что увидел на юте.

Выслушав Ясачного, капитан вернулся к поджидавшему его Лоусону.

— На все время, пока «Бенони» находится в наших территориальных водах, радиорубку закрыть, — сказал Клебанов и, сопровождаемый Аввакумовым и Лоусоном, направился к надстройке.

Нагорный последовал за ними.

Человек шесть команды мотобота собралось на юте. Подняв воротники подбитых мехом курток, они курили и безучастно наблюдали за происходящим.

Заряд затянулся. Снежная мгла плотно закрыла сторожевой корабль.

Осмотрев рубку, капитан Клебанов приказал Нагорному остаться здесь для наблюдения.

Из рубки осмотровая группа направилась в машинное отделение.

Нагорный остался один. Широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие, он внимательно наблюдал за поведением команды на юте. Сказать, что «Бенони» качало, было бы неточно. Легкое судно швыряло, как челнок на ткацком станке, но Андрей этого не чувствовал.