Не нравился мне Яркут. Вот совсем не нравился. Ухмылка у него была какая-то неприятная, а еще от него ощутимо тянуло коньячными парами. В его взводе что, позволяют себе спускать и так небольшие подъемные на алкоголь? Или это позволяет себе один бригадир?
— Я много с кем не ладил, — упрямо мотнул головой Толян. — Иначе бы сюда не попал. И ты мне не нравишься Сашок, я этого никогда не скрывал. Чистенького из себя строишь, правильного… А пацан ты гнилой, я твое нутро насквозь вижу. Но если братва будет стрелять друг в друга из-за чужих разводок, то через пару стрелок никого и не останется. Тем более что барыша с разборки нам никакого.
— Ты из какого года здесь? — поинтересовался я. — Просто интересно.
— Из девяносто шестого, — пожал плечами Толя. — Из славного города Ярославль.
— Нда… как-то так я и думал.
— Да мне похрену, что ты там думал, — ровным тоном ответил Яркут. — У меня будет лишь одно условие — до встречи на вершине магазины отстреливаем начисто, не оставляем ни одного патрона. На всякий случай… Согласен?
— Пусть так, — кивнул я.
— Тогда все на мази… Раз вы с япошками договорились, я тоже в деле. Стрелять на поражение не будем, не резон нам свою шкуру под пули подставлять на пустом месте. Обороняющийся в этот раз проигрывает, согласен. Разойдемся пока краями. Это все о чем ты хотел побазарить?
— Да, — кивнул я. — Ну что же, раз мы все решили, не смею задерживать. Счастливо оставаться…
В воскресенье занятий не было. Марина с Наташкой хлопотали по кухне, готовя на обед для всего взвода борщ и котлеты, сегодня их наряд по кухне. Матвей возился с печкой, у которой опять что-то засорилось в дымоходе. Остальные по своим кельям сосредоточенно слушали записи языков силы, пытаясь пробудить дар хотя бы в последний день перед завтрашней «игрой». Вроде как у Ромки начало что-то получаться с его даром, но другие курсанты пока не продвинулись ни на шаг.
Все же здешняя магия изменения реальности — штука специфическая, чуждая научному подходу и зубрежке. Не надо учить никаких заклятий, их попросту нет. Не надо рисовать рун или пентаграмм. Не надо обращаться к высшим сущностям, приносить жертвы или зависеть от природной стихии. Хотя с последним пунктом все не так просто, конечно. Если верить Лайсоду, у Хозяев их рабы-волшебники делятся на разные классы — Кощеи лучше всего работают с жизнью и смертью, Корректоры — с энергией и материей, а Маги с природными силами и артефактами. Но у Системного Контроля не так, для нас даже языки силы не строго обязательны — с ними легче работать, но и без них можно обойтись.
Спустившись на первый этаж, я подошел к аккумуляторной станции и, поглядев на приборы, привычно сосредоточился, зашептав слова истинного языка. Мир вокруг дрогнул и поблек, зрение немного расфокусировалось, а в моей груди разлилась уже привычная теплота. Сконцентрировавшись на станции, я мысленно изменил ее безусловную реальность на условную. А затем, зачерпнув силу, чуточку ее подправил, и зафиксировал снова, уже как единственно верную реальность, выходя в привычный мир.
В висках привычно кольнуло откатом, живот напомнил о себе острым чувством голода, веки вдруг отяжелели и захотелось зевнуть во весь рот. Зато стрелки на приборе дрогнули и индикатор заряда батареи переместился из желтого в зеленое поле. Аккумуляторы вновь заряжены электричеством, на пару суток точно хватит. И на бензин оставшиеся монетки тратить не надо. А на сегодня с колдовством пора завязывать. Моя работа по хозяйству выполнена, лучше поберечь силы на понедельник.
*****
В день «игры» неожиданно распогодилось. Висевшие последние две недели над скитом тучи куда-то унесло за озеро и в пронзительно — голубом небе выглянуло солнце. Рано утром под руководством аж двух наставников, — Лайсода и Крёгга, мы получили оружие и впервые покинули скит, направившись через распахнувшиеся ворота к заросшему кустарником и невысокими деревьями с начавшей желтеть листвой холму за крепостной стеной. Мои курсанты выглядели мрачно и подавлено, впрочем, во взводе у японцев и Толи-бригадира тоже веселых лиц не наблюдалось. Особенно мне не нравился Ромка. Парень был бледен и молчалив, прятал глаза в землю и постоянно одергивал на ремне выданную ему штурмовую винтовку с дурацким прозрачным пластиковым магазином, в котором был виден каждый патрон.
