– Когда ты ему скажешь? – спросила Сидра.
– Я не знаю. Я убеждаю себя, что должна сказать, а потом вдруг думаю, стоит ли.
– Помни о том, что ребенок его.
– Но он женат на Хейли. Их отношения не станут лучше, если она узнает о моей беременности. Мне от него ничего не нужно. Я смогу воспитать ребенка сама.
– А что твой отец?
Реакция Кевина волновала Челси больше всего.
– Пока неясно, сейчас он отдыхает у друга в Мичигане.
– Ты должна ему сказать.
– Я хотела поговорить с ним во время праздников. Она все еще чувствовала горечь от последнего разговора с Кевином. День Независимости всегда был для нее семейным праздником.
Челси неожиданно схватила Сидру за руку и остановилась:
– Полетели со мной, Сидра! Четвертого числа в Норвич Нотче намечается грандиозное зрелище. Полетели со мной! Мне хочется показать тебе город.
Она почесала кроссовкой свою лодыжку. Сидра сокрушенно посмотрела на нее:
– Мне очень жаль, но мой брат с детьми улетел отдохнуть на Джерси. Это его первое лето после развода, и я обещала побыть с ними.
Челси могла бы догадаться, что у Сидры будут свои планы, но на всякий случай спросить стоило. Конечно, она и без Сидры найдет чем заняться в Норвич Нотче. Челси собиралась посетить праздничные мероприятия в городе, но вдвоем им там было бы интереснее.
Они опять побежали.
Через несколько минут Сидра спросила:
– Тебе там нравится?
– Я думаю, что нравится. У меня там столько дел, что я не успела по-настоящему оглядеться. Я надеюсь наверстать упущенное в конце недели.
– А как к тебе относятся люди?
– Не всегда дружелюбно.
– Тебя это беспокоит?
– Конечно. У меня всегда было много друзей, а там у меня никого нет. Я часто жалею, что не могу по утрам пробежаться с тобой.
Челси пыталась уговорить Донну заниматься бегом вместе, но безуспешно. Она видела, что Донна и хотела бы согласиться, но что-то ее удерживало.
– Может быть, тебе не стоит туда ездить, – сказала Сидра. – В твоем положении лучше находиться среди знакомых людей. Вдруг с тобой что-нибудь случится, кто тебе поможет?
– Позвоню по 911. Норвич Нотч – не край света. – Она почесала подбородок.
Теперь уже Сидра остановилась и схватила Челси за руку.
– А что за сыпь у тебя такая? – глядя на ее ноги, поинтересовалась Сидра. – Крапивница?
– Ядовитый плющ. У меня там была история – долго рассказывать. Видела бы ты меня на прошлой неделе.
– Слава Богу, не видела. – Сидра наклонилась, чтобы рассмотреть сыпь поближе. Выпрямившись, она покачала головой: – Нехороший знак. Разве ты не чувствуешь?
– Нет, – твердо сказала Челси и побежала вперед. Сидра нагнала ее, и они снова побежали нога в ногу.
– Что-нибудь узнала о серебряном ключике?
– Нет еще.
– А чего ты ждешь? Челси и сама не знала.
– Каждый день я его рассматриваю. Я вглядываюсь в лица местных жителей и даже читаю надписи на могилах за церковью, когда прохожу мимо. Но на большее меня не хватает. Пусть все немножко утрясется, и тогда я начну спрашивать.
Челси бежала и думала о Норвич Нотче и его горожанах.
– Еще неизвестно, удастся ли мне что-нибудь узнать или нет. Жители города имеют свое мнение о понятии лаконичность.
– Они неразговорчивые, да?
– Да. Я новый человек в городе, и они осторожничают. Может быть, когда я поселюсь там в своем доме, все изменится.
Третьего июля Челси переехала в Болдербрук. Спальня и ванная комната были уже готовы. Водопровод и электричество работали. Даже телефон и тот был подключен. Правда, за пределами ее спальни продолжался ремонт, но главное – она выехала из гостиницы в свой собственный дом. Раньше она никогда еще не жила в старом фермерском доме и испытала целую гамму новых ощущений. В доме чувствовалась интимность, и он был целиком ее. Пусть ремонт еще не закончился, пусть дом был ее временным пристанищем, – она любила его.
В спальне мягко сочетались золотистые и коричневые тона стен, ковра на полу и занавесок. Она купила широкую кровать из светлого дуба со спинками в стиле модерн и комплект белья вместе с покрывалом почти такого же цвета, как и весь интерьер, с пурпурной и голубой искрой. У противоположной стены над невысоким, но вместительным столиком висело зеркало. С обеих сторон кровати стояло по торшеру с абажурами орехового цвета, под одним из торшеров находился светящийся будильник-радио, и рядом с ним располагался телефон.
