– Я не люблю историю. Лучше скажи мне, что ты собираешься делать с дверью? Я хочу замуровать ее и…
– Нет!
– Потайные ходы небезопасны.
– Они опасны не больше, чем поездка с тобой.
Она посмотрела на мотоцикл. Хантер за рулем не внушал ей доверия, и она спросила:
– Дашь мне повести его?
– Не-а, – ответил Хантер и снял свой шлем с руля.
– Если ты будешь так же гнать, меня опять стошнит. Он протянул ей второй шлем. Она колебалась.
– Хантер?
– С тобой ничего не случится.
– Случится – одно дело, стошнит – другое. Я целый день завтра буду себя плохо чувствовать.
– Плохо чувствовать себя будут завтра с утра твои ноги. – Он надел шлем. До нее донесся его приглушенный голос: – Плющ, по которому ты шла к ручью, ядовитый.
Она уставилась на свои лодыжки.
– Ты шутишь?
– Не-а.
– Почему ты не сказал мне?
– У тебя хватало тогда других забот. И разве ты не знаешь сама, как выглядит ядовитый плющ?
– Откуда? Я никогда не жила в сельской местности. Челси еще раз взглянула на свои ноги и обнаружила, что они слегка опухли.
– Может быть, еще не поздно что-нибудь сделать?
– Да, помолиться, чтобы у тебя не было на него аллергии. – Хантер уже завел мотоцикл. – Садишься? – спросил он.
Челси взглянула на дорогу:
– Есть вероятность, что меня кто-нибудь подберет?
– Очень маленькая.
– А если пойти пешком?
– Думаю, часа два, не меньше.
Челси могла быть упрямой. Она могла быть вызывающей, дерзкой и импульсивной, но не глупой. Если она не хотела в самую жару тащиться по незнакомой, безлюдной дороге, то ей нужно было забираться на мотоцикл Хантера.
Надев шлем, она сказала:
– Ну хорошо, я еду с тобой, но если меня начнет тошнить, я больше не буду кричать. Понял?
Глаза Хантера говорили, что он понял.
В Болдербруке оказалось три потайных хода. Один начинался за камином и шел к туалету на втором этаже. Второй оказался скорее небольшой комнаткой, находившейся за кладовой в кухне. Третий начинался в подвале, и вход в него был закрыт люком. Он соединялся с подземным туннелем, который через десять футов упирался в земляной завал.
Челси была уверена, что все ходы существовали не случайно. Она сгорала от желания выяснить их назначение, но у нее не хватало времени. Хантер ускорил темп работ в Болдербруке, и к списку неотложных дел добавилась покупка самой необходимой мебели.
Если она не занималась покупкой мебели в Конкорде или Манчестере, то сидела на телефоне сначала в гостинице, а затем, когда провели линию, в новом офисе "Плам Гранит". Ее клиенты в Балтиморе постоянно интересовались, как продвигается их работа, и, с другой стороны, поступало все больше запросов от потенциальных заказчиков гранита, которым она рассылала письма. В довершение всего гостиницу "Хант Омни" продали под реконструкцию в жилой дом, и работа над его проектом съедала у Челси последние свободные минуты.
Чертежный стол, как она и просила, установили под окном в потолке, где было много дневного света. И хотя Челси никак не удавалось приступить к работе над проектом до захода солнца, это ее ничуть не беспокоило. Она включала радио, настроенное на волну классической музыки, устанавливала две яркие лампы по бокам, чтобы не было теней, и принималась за свои чертежи. Маленький термос с горячим чаем из гостиницы и стеганый плед, купленный ею в Гильдии, оказались совсем не лишними. Ночи в Нью-Гемпшире стояли прохладные.
Первого июля она возвратилась в Балтимор, чтобы поработать несколько дней в "Харпер, Кейн и Ку".
Увидев Карла, Челси не знала, как себя с ним вести, и впервые задумалась, смогут ли они вместе работать.
Сидра возмутилась, когда Челси рассказала ей о своих переживаниях.
– Ты не должна сворачивать свое дело, – заявила она во время утренней пробежки. – Ты вложила в него столько сил! Фирма процветает, и в этом твоя заслуга. А Норвич Нотч ты скоро выкинешь из головы.
– Ты права, но подумай только, если я сейчас уже не знаю, как мне работать с Карлом, то что будет дальше?
Челси не могла себе представить, что на работе Карл будет наблюдать, как день ото дня растет ее живот, а дома видеть беременную Хейли. Ситуация казалась ей абсурдной.
