Покончив, наконец, с посудой, Челси открыла холодильник, ожидая обнаружить там такой же беспорядок, какой царил в раковине и на кухонном столе. Но там было почти совсем чисто и… почти совсем пусто.
Она протерла полки и подносы влажной тряпкой и принялась заполнять их принесенными продуктами. Близнецы крутились возле нее, болтая без умолку. Кэролайн держалась поодаль, и во взгляде ее чувствовалась прежняя настороженность.
– А это что?
– Сыр.
– А там чего?
– Ветчина.
– А я не люблю ветчину.
– А где ты живешь, тетя?
– Чарли измазала твой свитер.
– Неправда, это не я!
– А я в Канун Дня всех святых буду мышкой!
– Мама тоже носит брюки.
– Можно мне еще печенья?
Не видя другого способа добиться доверия Кэролайн, Челси обращалась к ней как к старшей в доме.
– Вот здесь апельсиновый сок и газированная вода, – говорила она, расставляя бутылки, коробки и пакеты в кухонном шкафу. – Цыпленок уже поджарен, и вы, если захотите, можете есть его холодным, а можете разогреть. Я купила питы и белого хлеба, можно сделать сэндвичи. А теперь надо бы помыть фрукты и ягоды. Потом, когда проголодаетесь, вы их с удовольствием съедите. Ты любишь клубнику?
Девочка молча кивнула.
– Вот и хорошо. Дай-ка мне какую-нибудь миску или глубокую тарелку. Я положу туда ягоды.
Кэролайн, встав на цыпочки, вынула из навесного шкафа небольшую миску и, передав ее Челси, отошла в сторону.
– Я не люблю клубнику, – сообщила одна из малышек.
– А это что? – спросила другая, вынимая из сумки две небольших головки сыра.
– Смотри-ка, Кэролайн, – сказала Челси, – здесь в сумке несколько пачек крекеров. Если вашей мамы долго не будет, а вы уже успеете съесть все остальное и снова проголодаетесь, то ты нарежешь сыр, и вы сможете делать сэндвичи с крекерами вместо хлеба.
– О них есть кому позаботиться! – уверенно произнес громкий голос позади Челси.
Оглянувшись, она увидела в дверях крупную, полную женщину, к которой со всех ног бросились обе младшие девочки.
– Она принесла печенье…
– И тык-вы…
– И шоколад…
– И ветчину…
– А я не люблю ветчину!
Челси вытерла руки и, неуверенно протянув правую для рукопожатия, сказала:
– Я – Челси Кейн.
– Я знаю, – ответила женщина. – Ее жидкие волосы неопределенного цвета были стянуты в пучок на затылке. Одета она была в вылинявшие джинсы и темный свитер. Склонившись над близнецами, она обняла их за плечи, делая вид, что не замечает протянутой Челси руки.
– Это Глэди Бемис, – произнесла Кэролайн, стоявшая в дальнем углу кухни.
Челси, благодарно улыбнувшись ей, обратилась к Глэди:
– Вы живете неподалеку?
– Совсем рядом, – ответила та, выпрямляясь.
– А-а-а, ну вот и замечательно. Мне просто хотелось убедиться, что в доме достаточно еды…
– Мы и сами об этом позаботились бы.
– Я не сомневаюсь в этом, и все же мне хотелось хоть чем-то помочь…
Глэди с любопытством взглянула на живот Челси.
– Это от Джадда?
Широкий и длинный джемпер Челси надежно скрывал ее округлившийся живот. В кухне Венделлов не было ветра, и следовательно, узнать о ее беременности Глэди могла лишь от одного из мужчин-каменотесов. Выходит, новость эта настолько овладела всеми умами, что рабочие поспешили поделиться ею со своими женами, едва вернувшись домой, хотя, видит Бог, несчастный случай на шахте мог бы послужить достаточной темой для разговоров на ближайшие несколько дней. Тем более, что происшествие это непосредственно касалось каждого из них, тогда как ее беременность…
Прервав ход своих мыслей, она вздохнула и произнесла:
– Нет. Я забеременела еще до приезда сюда и собираюсь родить в конце января. – На самом деле она и доктор были уверены, что роды ее произойдут не раньше начала февраля. Но Челси хотелось, чтобы утверждение о непричастности к этому Джадда звучало убедительнее.
– Январь – скверный месяц. На дворе мороз, ветер, снег да лед. Рожать лучше весной или летом.
– По-моему, мне уже поздно что-либо менять, – хихикнула Челси.
Близнецы вновь овладели всеобщим вниманием. Схватив Глэди за руки, они наперебой затараторили:
– Я люблю снег!
– Особенно лепить ангелочков!
– Особенно играть в снежки.
– Когда я родилась, а, Глэди?
