— Бо…итесь?
— Ты — цветок, — произнес он. — И если я надломлю тебя, ты увянешь…
Локита с трудом перевела дыхание, но говорить была не в силах. И тогда князь с неизъяснимой нежностью взял ее руку, лежащую до того на коленях, и задержал в своей ладони.
Он разглядывал эту руку, эти длинные утонченные пальцы, способные выразить так много одним-единственным жестом, эту крошечную, мягкую, розовую ладошку, на которой судьба оставила свои письмена.
Потом он прижал эту руку к своим губам.
Он не целовал ее, он лишь гладил ее губами, проводя ими вдоль каждого ее пальца, потом — вокруг тыльной стороны ладони и вновь возвращаясь к запястью.
Когда ее трепет передался ему, он спросил:
— Ты что-то сейчас почувствовала?
— Д-д-да, — еле слышно отозвалась она.
— Скажи мне, что это было.
— Это… очень-очень странно… было похоже, когда я танцую… тогда я знаю, что вокруг меня ангелы и один человек, которого я люблю… но они всегда рядом со мной… а сейчас я чувствую… как будто все это внутри… внутри моего сердца…
— О моя радость! Моя милая! Именно это я и желал от тебя услышать!
— Но… почему же?
— Потому, что и в моем сердце сейчас те же чувства! Неужели ты не поняла, мой ангел, душа моя, что это и есть любовь? — С этими словами князь страстно прижался губами к ее ладони.
Локите почудилось, будто разряд молнии пронзил все ее тело, сковал дыхание, прошел через гортань и вырвался наружу.
Князь поднял на нее глаза:
— Я же сказал, что ты — цветок… И ты мой цветок, только мой, и никто никогда не отнимет тебя у меня.
— Энди! — прошептала Локита.
Князь бросил мимолетный взгляд через плечо:
— Предоставь все мне. Как и всякий человек на ее месте, она решит, что все случилось чересчур быстро, что мы не распознали своих чувств. Но ведь оба мы понимаем, что это — судьба, что мы знакомы с тобой всего несколько часов и при этом — целую вечность.
— Вы действительно… в это верите?
— Я клянусь тебе в этом, — твердо промолвил князь, — и если бы только мог, я подхватил бы тебя и унес туда, где никто не смог бы нас найти, где бы мы остались одни, где я учил бы тебя, моя радость, искусству любви — любви, которая полыхает сейчас в моей крови пожаром.
— Но может ли… любовь… прийти так скоро?
— Не так уж скоро, звездочка моя небесная. Это — любовь, которая обитает здесь испокон веку, любовь, которая, возможно, питала миллионы жизней, которые мы уже прожили на этой земле… — Он сильнее сжал ее пальцы в своей руке и продолжал: — Желая завоевать тебя, я лишь хочу отвоевать то, что когда-то уже было моим.
— Вы… в самом деле в это верите?
— Верю, как верю во Всевышнего, — воскликнул князь. — Как верю в саму жизнь!
Он снова прижался губами к ее ладони, затем осторожно опустил ее руку на колени.
— Ты знаешь теперь, что я хочу прижать тебя к себе, ты знаешь, как я хочу покрыть поцелуями твои глаза. Ни один мужчина никогда не хотел так женщину. Но только потому, что любовь моя не знает преград, потому, что я знаю — нам суждено быть вместе до тех пор, пока небеса не обрушатся на землю и не пересохнут моря, я должен дать тебе, свет моих очей, время подумать.
— Я думала… о вас… все это время… с тех пор, как первый раз увидела, — пролепетала Локита.
Он посмотрел на нее с недоумением, и она продолжала:
— Когда вы оказались за кулисами, вы прошли мимо… не заметив нас… в мою гримерную.
— Если бы я только знал!
— Хорошо, что вы этого не знали. Энди очень рассердилась и могла бы… наговорить вам грубостей…
— А ты… Ты не сердилась на меня?
— Я подумала… что вы совсем другой… не похожи на тех мужчин, которых я видела раньше… — простодушно отвечала Локита.
— А я знаю, что и ты ни на кого не похожа. О сокровище мое, мое счастье, мой маленький цветочек, я хочу пасть к твоим коленям, хочу покрыть их поцелуями, потому что все в тебе для меня бесценно, все совершенно, все прекрасно и бесподобно.
— Когда вы говорите мне такие слова… — прошептала Локита, — они звучат… как музыка…
— Если б ты знала, сколько всего я могу тебе дать и сколько можешь дать мне ты, мое чудо, моя любовь…
Он собирался еще что-то добавить, но в это время из уст мисс Андерсон сорвался какой-то звук, и оба немедленно поняли, что та зевнула и вот-вот откроет глаза.
