— Это не совсем то, что ты думаешь.
— Подумай об ответственности.
Знаешь пап, когда ты бросил меня здесь вместе с домработницей, ты потерял всякое право указывать мне, что делать.
Но вслух я этого не сказал. Как-никак, мне было нужно от него кое-что.
— Все нормально, пап. Я не обижаю ее. Я знаю, что ты не меньше меня хочешь, чтобы я избавился от этого проклятья, — я попытался представить, что бы сказал Уилл. Он умный. — Поэтому очень важно, что бы ты помог мне в этом. Чем быстрей я снова стану нормальным, тем меньше вероятность, что кто-то узнает.
Я специально намекнул ему о его личном интересе, только так можно было заставить его подумать над этим.
— Хорошо, — сказал он. — Посмотрим, что я могу сделать. А сейчас мне уже пора выходить в эфир.
Он позаботился обо всем: о месте, о транспорте, обо всем, кроме человека, который будет ухаживать за розами. Этим озадачился я сам.
А сейчас, пока машина пересекала Манхэттэнский мост, я наблюдал за спящей Линди, ее голова склонилась к моему плечу. Я чувствовал себя как человек, стоящий на краю пропасти. Была вероятность того, что все это сработает, но если нет, то я рискую упасть, и мне будет очень больно. Несмотря на то, что Линди спала, у меня уснуть не получалось. Я наблюдал за тем, как в неярком свете городских огней стали появляться машины.
Было не холодно. К обеду снег, который выпал ночью, превратился в жидкое грязное месиво. Но скоро похолодает, наступит Рождество и много чего еще.
Магда и Уилл спали на сиденье напротив меня. Водитель чуть задергался, когда увидел Пилота.
— Это служебный пес, — объяснил Уилл.
— Означает ли это, что он не на гадит на сиденья?
Я подавил смешок.
Мне снова пришлось вырядиться как бедуину, но как только перегородка между мной и водителем была поднята, я смог снять свой маскировочный костюм.
Я провел рукой по волосам Линди.
— Ты намереваешься сказать мне, куда мы едем? — спросила она, когда мы проезжали по Голландскому туннелю.
Я вздрогнул.
— Не знал, что ты проснулась, — я отдернул руку от ее волос.
— Все хорошо. Было приятно, — интересно, она знает, что я ее люблю?
— Ты когда-нибудь встречала рассвет? — Я указал на восток, где над крышами домов несколько красных лучей пробивали себе путь.
— Красиво, — сказала она. — Мы уезжаем из города?
— Да.
Да, моя любовь.
— Я никогда не уезжала из города раньше. Можешь себе представить?
Больше она не спрашивала, куда мы едем. Она снова свернулась на подушке, которую я взял для нее, и уснула. В тусклом освещении я продолжал наблюдать за ней.
Мы ехали на север, двигаясь очень медленно, но несмотря на это, она не собиралась выпрыгивать из машины. Она не хотела уходить. Когда мы подъехали к Вашингтонскому мосту, я тоже уснул.
И проснулся около девяти на Северном шоссе. Вдалеке уже можно было рассмотреть горы, покрытые снегом. Линди уставилась в окно.
— Прости, мы не можем остановиться на завтрак, — сказал я ей. — Магда заранее побеспокоилась об этом, и взяла кое-что с собой.
Линди покачала головой.
— Посмотри на те холмы. Они такие же, как в фильме «Звуки музыки».
— Вообще-то, это горы. И мы подъедем к ним намного ближе.
— Правда? Мы все еще в Соединенных Штатах?
Я засмеялся.
— Мы все еще в Нью-Йорке, как бы ни сложно было в это поверить. Мы едем посмотреть на снег, Линди, на настоящий снег, а не серую кашицу, обрамляющую обочины дорог. И когда мы приедем, мы сможем выйти и поваляться в снегу.
Она не ответила, не отрываясь от рассматривания отдаленных гор. Каждую милю или около того на нашем пути попадались фермы, иногда встречались лошади или коровы.
Чуть позже она спросила: — А в тех домах живут люди?
— Конечно.
— Ух-ты, им так повезло, у них столько места вокруг, чтобы гулять.
Я почувствовал приступ угрызений совести за что, что все эти месяцы держал ее взаперти. Но я искуплю свою вину.
— Линди, будет здорово.
Часом позже мы съехали с девятого шоссе и подкатили прямо к дому. По моему мнению, этот дом, окруженный соснами и покрытый снегом, был самым лучшим.
— Приехали.
— Что?
— Мы остановимся здесь.
Она в изумлении смотрела на заваленную снегом крышу и красные ставни. За домом стелился холм, который, насколько я знал, вел к замерзшему озеру.
