Я знал, что утром пойду дальше, пройду бесконечной тропой вдоль Чащобы, охотясь за тем, что не существует, – за проходом в нее. Но зачем? Похоже на историю из ленты. На несчастного возложен немыслимый поиск, и он под нечеловеческим давлением вынужден доводить его до конца.
Мир Вура. Планета когда-то казалась такой открытой и гостеприимной… но, может, она никогда не предназначалась для нас… я яростно покачал головой, словно отмахиваясь от этого коварного предположения. У каждой планеты, колонизированной людьми, рано или поздно обнаруживались проблемы. Потребность господствовать, покорять, врожденная потребность человека, заставляет нас превращать враждебные планеты в подобие Земли, в дом. Ни одна планета не оказалась раем, лишенным всяких опасностей. Некоторые оказывались хуже безвоздушных обожженных миров. Такие планеты мы могли только подвергнуть посмертному вскрытию – и тогда там ничего не было.
Я почесал у Витола между ушами, и он довольно фыркнул и толкнул меня головой с такой силой, что чуть не сбил с ног. Костер показался мне смыкающимся глазом – или, может, это сказывалась усталость. Ну, в любом случае мы ограничены припасами, как я уже дал понять Илло. Как только вода в канистрах – их несет на себе Витол – достигнет определенного уровня, который я нацарапал на стенке, придется повернуть на юг.
Подбросив в костер последнюю охапку сухой травы, я вытянулся и укрылся одеялом. Впрочем, странное тепло, сопровождавшее нас весь день, дотягивалось и сюда, далеко на равнину.
Я ворочался на постели. Хоть и устал и привык спать в новых местах, если только они под открытым небом (мы, странствующие, не любим спать в четырех стенах), меня не оставляли тревожные мысли. Я повернулся на спину и лежал, глядя на звезды. Я много раз видел их ночами. Но только тогда не был … один. Хотелось забыть то ощущение одиночества, которое я испытал после смерти отца.
Снова я вел это сражение. С самого раннего возраста – с того времени, как вообще могу себя вспомнить, – отец готовил меня к этому одиночеству. Происшествия и несчастные случаи нередко сокращают число странствующих. О человеке могут спросить в Портсити, припомнить разговор с ним при случайной встрече на равнинах, но судьба его так и останется неизвестной. Отец постоянно учил меня со всем справляться самостоятельно. И если оплакивал смерть моей матери и других жителей Мунго, никогда не делал этого открыто. Как я уже сказал, он не следовал законам определенной религии, не исполнял никаких ритуалов. Но один или два раза говорил мне, что верит: жизнь, какой мы ее знаем, лишь часть чего-то большего, чего-то такого, что мы не в состоянии воспринять, и что смерть нужно принимать как открытую дверь, а не как прочно запертые ворота.
У Илло после гибели Рощи Вура осталось даже меньше, чем у меня. У нее не было родственников, которые могли бы сохранить у девочки ощущение нормальной жизни. Я думал о том, что она испытала, когда ее пытались заставить вспомнить. То, что она все-таки нашла свое место в жизни, приобрела дар, свидетельствует о ее мужестве и устойчивости рассудка.
Мысли вернулись к тому, что она делает сейчас – спит с этой злополучной цепочкой, найденной в траве. Может, попробовать отобрать у нее цепочку, пока она спит? Да спит ли она? Или это какой-то транс? Должен ли я?..
Я хотел это сделать, но обнаружил, что не могу. Мною овладело какое-то оцепенение, и я не мог пошевельнуться. И вот медленно, продолжая размышлять, закрыл глаза и уснул.
Прямо передо мной Чащоба, а за ней – вернее, прямо во мне, какая-то могучая сила, какое-то принуждение посылает меня вперед, прямо на эту страшную колючую преграду, переднее ограждение с шипами, способными пронзить плоть, выколоть глаза. Я закрыл руками лицо, пытался вырваться, освободиться. Но продолжал идти вперед, словно передо мной дорога такая же открытая, как на равнинах.
Теперь я должен быть непосредственно у шипов. Небольшое расстояние до них я уже преодолел. Я опустил руку, которой защищал лицо. Передо мной свет – прибывающий и убывающий, как свет луны, только он не красный, как луна Вура. Затем, когда глаза адаптировались к этому свету, никакого лунного диска я не увидел. Скорее это столб, напоминающий фигуру человека, этот столб светится и движется. Никаких следов Чащобы, только этот свет, который удаляется от меня, тянет за собой…
