– Цепочка…
Я поднес руку к карману пояса – есть только одна цепочка. И обнаружил, что цепочка обладает еще одним свойством – таким, которое едва не заставило меня ее выронить. Мы нашли цепочку днем, в ярком свете солнца. Теперь быстро темнело, и в темноте разорванная цепь светилась! Я отдернул руку. Однако наощупь металл не горячий, он лишь светится настолько, что освещает мои пальцы.
– Дай ее мне! – приказала Илло.
– Возможно, это переносчик… – Языком я облизал неожиданно пересохшие губы. Говорят, чуждые металлы несут излучение, смертельно опасное для человеческого организма… Я носил это на своем теле много часов, несколько дней. Что если поглотил его излучение? Кожа пояса от него не могла защитить.
– Возможно, это нечто гораздо большее. Дай сюда!.. – Она говорила резко, протянула руку, готовая вырвать у меня цепочку.
– Нет! – Я сжал кулак. – Если есть излучение…
– Кто может судить об этом лучше целительницы? – спросила она.
Она права. Однако я помнил, как на нее подействовала находка, и не хотел отдавать ее.
– Какое, по-твоему, это имеет отношение к Чащобе? – попытался я увести разговор в сторону.
– Возможно, никакое, а возможно, самое прямое. Она очень древняя, восходит к самому началу. Она принадлежала другому народу, и, может быть, они знали… Разве ты не понимаешь, – голос ее звучал настойчиво, – нам нужен ключ, проводник…
– К чему? Мы этого не знаем…
– Должны узнать. – Она снова протянула руку, и, чтобы не бороться с ней, я отдал цепочку.
Она поднесла металлическую цепочку к огню. Когда свет коснулся цепочки, ее собственное свечение померкло. Илло по очереди дергала за каждое звено, как будто проверяла цепь на прочность, как проверяет человек веревку, которой собирается доверить свою жизнь.
– Никакого излучения – по крайней мере известного нам, – сказала она наконец. – В ней есть энергия, да, но другого типа.
– Какого? – Теперь я очень жалел, что не выбросил находку, когда мы нашли ее на равнине, не отправил назад в забвение у корней трав.
– Это энергия, родственная дару эспер, – спокойно ответила она. – Ты должен знать, что человек, обладающий таким даром чувствительности, излучает энергию. И она воспринимается целительницами.
Насколько я знаю, она говорит правду. Но чтобы неодушевленные предметы, такие, как эта цепь, могли содержать подобную энергию – это совсем другое дело. Илло продолжала перебирать звенья цепи. Потом положила на ладонь табличку со сложной гравировкой, похожей на путаницу ветвей, вдоль которой мы шли весь день.
– Пока не чувствую! – Она медленно раскрыла пальцы, которыми сжимала пластинку. – Но она сообщит мне! – В голосе ее звучало торжество, и огонь в глазах был не просто отражением пламени костра. – Это… это ключ! Мне нужно уснуть с ним, и мы узнаем больше. – Она снова крепко сжала металлическую цепочку, и я понял, что она мне ее не отдаст. Тем не менее меня тревожило то, что она держит ее в руке.
Ключ – но к чему? Я оглянулся через плечо на темную массу Чащобы. Эта растительность стеной встает на пути человека. Если цепочка – действительно ключ, открывающий эту стену… Но думать так глупо.
Илло больше ничего не сказала. На лице ее словно снова появилась маска. Девушка свернулась на своей постели из травы. И когда легла, я увидел, что рука с зажатой цепью лежит у щеки. Это неправильно, опасно, – мысли смешались в моем сознании. Но я не осмелился отобрать у нее цепочку. Словно Илло, сосредоточив свой дар, отгородилась стеной от всякого вмешательства.
Я отошел от костра туда, где паслись гары. Витол поднял большую голову и фыркнул, я воспринял это фырканье как приветствие. Провел рукой по теплой спине, на которой уже появились пучки длинной зимней шерсти.
Витол – часть того нормального мира, который я знаю всю жизнь. Приятно стоять рядом с большим животным, вдыхая запах его шкуры, чувствуя под рукой его шерсть. Это реальность. Но меня все сильней – с того момента, как я вошел в Мунго, – а теперь все острей и острей – преследует чувство – отчасти страх (я это признавал без колебаний), отчасти любопытство, вечное стремление странствующего найти новый путь и одновременно желание отомстить тому, кто превратил эту обширную землю в землю смерти для моего вида. Наверно, все это смешалось.
