Такое отношение, как к герою, меня тревожило, я не хотел использовать свой новый статус ради получения каких-либо привилегий. Тем не менее я согласился на их условия, потому что в обычной палате Сторми могла только приходить ко мне, а здесь получала возможность находиться со мной двадцать четыре часа в сутки.
Полиция выставила пост у дверей моей палаты. Нет, мне никто не угрожал. Задача стояла другая: не подпускать ко мне репортеров.
События в торговом центре «Зеленая Луна», как мне сказали, попали на первые полосы газет всего мира. И, разумеется, во все новостные выпуски. Я не хотел раскрывать газеты. Отказывался включать телевизор.
С учетом сложившихся обстоятельств от свадьбы в субботу пришлось отказаться. Репортеры знали о наших планах и не оставили бы нас в покое. Из-за этого, да и из-за других, похоже неразрешимых проблем, мы отложили свадьбу на месяц.
В пятницу и субботу меня навещали друзья, с цветами и подарками.
С какой радостью я встретил Терри Стэмбау! Мою наставницу, мою путеводную звезду с того самого момента, как мне исполнилось шестнадцать лет и я решил жить отдельно. Без нее я не получил бы работу, не нашел бы крышу над головой.
Виола Пибоди пришла без дочерей, настаивая, что они остались бы сиротами, если б не я. На следующий день привела девочек. Как выяснилось, любовь Николины к розовому в немалой степени обусловило мороженое «Берк-и-Бейли». Она просто млела от униформы Сторми.
Маленький Оззи пришел без Ужасного Честера. Когда я начал подтрунивать над нарядом, в котором он появился в палате интенсивной терапии, желтыми штанами и гавайской рубашкой, он отрицал, что когда-либо одевался подобным образом, потому что в «цветастой одежде» он выглядит более толстым, чем на самом деле. А казаться уж очень толстым ему не хочется, у него есть собственная гордость. Как выяснилось, Сторми выдумала эту историю, что подбодрить меня в палате интенсивной терапии, когда я очень в этом нуждался.
Мой отец привел с собой Бритни. Рассказал о своих планах обратить мою историю в книги, фильмы, телешоу, товары массового спроса. Но ушел ни с чем.
Моя мать не пришла.
Зато у меня побывали Розалия Санчес, Берти Орбис, Элен Арчес, Поук Барнет, Лизетт Райнс, мистер Такуда со своим семейством, многие другие…
В итоге мне стала известна статистика, знать которую я не хотел. Сорок один человек ранен. Девятнадцать погибли.
Все говорили, что это чудо. Жертв могло быть гораздо больше девятнадцати.
Что же случилось с нашим миром, если девятнадцать погибших называют чудом?
Правоохранительные органы города и штата, сотрудники ФБР после анализа взрывчатки в кузове грузовика заявили, что ее вполне хватило бы, чтобы обрушить весь южный универмаг. Мало что осталось бы и от двухэтажной части торгового центра, соединяющей северный и южный универмаги.
Расчеты показали, что число погибших при взрыве составило бы от пятисот до тысячи.
Берну Эклсу удалось убить только трех охранников. Если б я его не остановил, он бы положил больше сотни покупателей в северном универмаге. Патронов ему хватало.
По ночам в моей палате «люкс» Сторми вытягивалась рядом со мной на кровати и брала меня за руку. Когда ночью я просыпался от кошмаров, прижимала к себе, обнимала, пока я плакал. Шепотом успокаивала меня, вселяла надежду.
В воскресенье, во второй половине дня, Карла привезла чифа в инвалидном кресле. Он прекрасно понимал, почему я не хочу общаться с прессой, почему отказываюсь от всех предложений, касающихся книг, фильмов, телесериалов. Он придумал много способов отваживать тех, кто очень уж мне докучал. Он – великий человек, чиф Портер, пусть и сломал стульчик в форме динозавра Барни.
Хотя Берн Эклс отказался отвечать на вопросы, расследование шло быстро благодаря тому, что Кевин Госсет, тот самый, кого переехал погрузчик, пел, как соловей.
Госсет, Эклс и Варнер знали друг друга с давних пор. В четырнадцать лет у них возник интерес к сатанизму. Может, поначалу это была игра. Но очень быстро все стало куда серьезнее.
Первый раз они убили пятнадцатилетними. Им понравилось. И сатанизм оправдывал их право на убийство. Госсет говорил, что это «другой образ веры».
