– Сторми. Я хочу видеть Сторми Ллевеллин.
Мое сердце ускорило свой бег. Я услышал мягкое и быстрое «бип-бип-бип» монитора, регистрирующего сердечную деятельность.
Медсестра привела доктора, чтобы тот осмотрел меня. И в его поведении я отметил благоговейный трепет, к чему не привык ни один повар блюд быстрого приготовления. Само собой, я чувствовал себя не в своей тарелке.
А еще чувствовал невероятную, сокрушающую усталость. Но не хотел засыпать, не увидев Сторми. Попросил их привести ее ко мне.
Отсутствие ответной реакции вызвало у меня страх. Биение сердца отозвалось в ранах, в которых запульсировала боль, несмотря на инъекции анальгетиков.
Но они волновались из-за того, что даже пятиминутное посещение может оказаться для меня чрезмерной нагрузкой. Я, однако, стоял на своем, и они позволили ей зайти в мою палату.
Увидев ее, я заплакал.
Заплакала и она. Слезы потекли из черных египетских глаз.
От слабости я даже не мог протянуть к ней руку. Она накрыла мою своей. Я нашел в себе силы переплести с ней пальцы. В узел любви.
Долгие часы она просидела в комнате ожидания отделения интенсивной терапии в униформе «Берк-и-Бейли», которую так не любит. Розовые туфли, белые носки, розовая юбка, розово-белая блузка.
Я сказал ей, что это самый веселенький костюмчик, который когда-либо видели в комнате ожидания палаты интенсивной терапии, а она ответила, что там сейчас Маленький Оззи, сидит на двух стульях в желтых штанах и гавайской рубашке. А также Виола. И Терри Стэмбау.
Когда я спросил ее, почему на ее голове не красуется веселенькая розовая кепка, она в удивлении поднесла руку к волосам, словно только сейчас поняла, что кепки на голове нет. Потеряла в суматохе в торговом центре.
Я закрыл глаза и заплакал, не от радости, а горестно. Ее рука сжала мою, она дала мне силу заснуть и рискнуть встретиться с демонами снов.
Позже она вернулась, вновь на пять минут, а когда сказала, что мы должны отложить нашу свадьбу, я настоял на том, чтобы мы поженились в субботу, как и намечали. После того, что произошло, город, конечно же, мог пойти нам навстречу, а если бы дядя Сторми, сославшись на церковные каноны, не согласился обвенчать нас в больнице, то нашелся бы судья, который зарегистрировал бы наш брак.
Я надеялся, что за свадьбой сразу же последует наша первая ночь вдвоем. Сама по себе свадебная церемония всегда казалась мне более важной, чем закрепление в постели супружеских отношений. Все-таки впереди нас ждало множество ночей, которые нам предстояло провести обнаженными в объятиях друг друга.
Раньше она поцеловала мою руку. Теперь наклонилась над кроватью, чтобы поцеловать в губы. Она – моя сила. Она – моя судьба.
Не отдавая себе отчета в том, сколько прошло времени, я то просыпался, то вновь погружался в сон.
Следующей меня навестила Карла. Она пришла после того, как медицинская сестра приподняла головную часть кровати и позволила мне несколько глотков воды. Карла обняла меня, поцеловала в щеку, в лоб. Мы старались не плакать, но все-таки заплакали.
Я никогда не видел Карлу плачущей. Она – женщина-кремень. Должна такой быть. Но теперь была безутешна.
Я испугался, что состояние чифа изменилось к худшему, но она заверила меня, что нет.
Сообщила мне прекрасную новость: утром чифа собирались перевести из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Дело шло к полному выздоровлению.
После кошмарных событий в торговом центре «Зеленая Луна» никто из нас не будет прежним. Изменится и Пико Мундо.
Успокоившись, что с чифом все в порядке, я никого не стал спрашивать о своих ранениях. Сторми Ллевеллин осталась живой. Ничто не мешало выполнению предсказания мумии цыганки. Остальное меня не интересовало.
