– Точно.
– Тогда вы в полной заднице.
– Верно.
– Ладно. Убедили. Я сама навещу Брюстера вечером. Прогуляюсь по дому, поспрашиваю, узнаю, чем в последнее время занимался. Посмотрю, нет ли чего подозрительного, что потребовало бы дальнейшей проверки.
– Мы хотели бы составить вам компанию.
Коллин перестала стучать карандашом.
– Ни в коем разе, – твердо сказала она.
– Вы не представляете правовую систему, – возразила Ди-Ди. – Если вы, проходя по дому, увидите кровь, беспорядок или признаки насилия, у вас не будет права изымать что-либо в качестве вещественной улики.
– Я смогу вызвать вас.
– И тем самым только спугнете Брюстера.
– Что ж, посижу с ним в одной комнате, подожду. Послушайте, я уже два года с ним работаю. Выстроила отношения. Я знаю, как с ним разговаривать, потому что два года добиваюсь от него ответов. Если спрашивать начнете вы, он просто закроется, и у вас ничего не получится.
Ди-Ди поджала губы. Упрямство не позволяло ей признать правоту Коллин.
– Эйдан – хороший парень, – продолжала инспектор. – Если честно, я сильно сомневаюсь, что это мог сделать он.
– У вас такое уже случалось? – вмешался Миллер. – Кто-то из ваших подопечных совершал повторные преступления?
Коллин кивнула:
– Случалось. Трижды.
– Вы видели, что к этому идет?
Пиклер снова вздохнула.
– Нет, – признала она неохотно. – Во всех трех случаях… никаких сигналов. Парни жили как всегда, справлялись вроде бы неплохо, а потом, в один прекрасный день, что-то ломалось. И тогда повернуть было уже невозможно.
Меня всегда влекли тайны. Я росла, живя во лжи, и теперь, разумеется, вижу хитрости и увертки повсюду, куда бы ни посмотрела. Мальчик в моем классе постоянно, даже в самый жаркий день, носит рубашки с длинными рукавами – его избивает отчим. Пожилая женщина в химчистке со сморщенным лицом и костлявыми плечами – ей достается от сына, здоровенного мерзавца, который частенько здесь околачивается.
Люди лгут. Ложь так же естественна, как дыхание. Мы лжем, потому что ничего не можем с собой поделать.
Мой муж тоже лжет. И при этом смотрит мне в глаза. По части лжи Джейсон большой мастер.
Мы были знакомы недель, наверное, шесть, прежде чем я поняла, что за непроницаемым фасадом прячется настоящий океан плохого, черного вуду. Поначалу это проявлялось в мелочах. В проскальзывавшей в голосе тягучести, особенно по вечерам, когда он уставал и упускал контроль над собой. Иногда Джейсон говорил, что вставал ночью посмотреть телевизор, но когда я включала телевизор утром, то попадала на тот же канал «Дом и сад», который смотрела вечером и который никогда не интересовал Джейсона.
Время от времени я дразнила его нарочно, чтобы выманить правду.
– Эй, ты только что сказал кока, – я думала, что только урожденный южанин может попросить коку вместо содовой.
– Набрался от тебя, – говорил он, и в его глаза наплывала тень настороженности.
Порой я шла напрямик.
– Расскажи, что случилось с твоей семьей. Где твои родители? Братья, сестры?
Он пытался увернуться:
– Какая разница? Теперь у меня есть вы с Клариссой. Вы – моя семья, а больше мне никто не нужен.
Однажды ночью, когда дочурка крепко спала – ей едва исполнилось пять месяцев, – на меня накатило какое-то странное, нервное беспокойство, вроде того, что испытывает девятнадцатилетняя девушка, когда сидит напротив смуглого красавчика, смотрит на его руки и представляет, как они баюкают новорожденного младенца. Потом фантазия меняется, и те же руки касаются ее обнаженных грудей. Нервное беспокойство охватывало меня все сильнее, заставляя действовать открыто.
– Правда или желание? – сказала я.
Джейсон наконец оторвался от книжки.
– Что?
– Правда или желание. Ну, ты же знаешь. Как в игре. Ты наверняка играл в нее, когда был тинейджером.
Он посмотрел на меня своими темными, непроницаемыми глазами.
– Я не тинейджер.
– Я – тинейджер.
Мне удалось-таки привлечь его внимание. Он закрыл и отложил книгу.
– Что тебе надо, Сандра?
– Правда или желание. Выбирай. Это не так уж трудно…
Я прижалась к нему. Уложив Ри, я приняла душ, и теперь от меня исходил цитрусовый аромат. Слабый, нежный, едва уловимый аромат чистоты. У Джейсона затрепетали ноздри, и я поняла, что он тоже его почувствовал. Но уже в следующий момент муж отстранился от меня.
