Мои приготовления были прерваны служанкой пригласившей меня на завтрак. Я смыл со своего тела остатки вчерашних процедур и, одевшись, направился в столовую. Стоило мне перешагнуть порог зала, как на меня набросилась разгневанная таргиня.
– Ингар, кто тебе позволил привязывать к себе моего сына? Жизнь Арданая теперь полностью связана с тобой и если ты погибнешь, то и мой сын умрет следом за тобой!
– Мама прекрати немедленно! Ингар отдал мне свою кровь, когда афры меня смертельно ранили и если бы не он, то мои кости гнили в болоте! – встал между нами 'Первый'.
– Если бы это было так, то я сумела бы оборвать эту связь, а здесь связь перекрестная, Ингар тоже пил твою кровь!
– Мама, я сам отдал ему свою кровь, когда Ингара отравила Лили, он был без сознания и не просил меня об этом. Все что произошло между нами, было сделано по доброй воле, так решили боги!
– Ты с ума сошел сынок! Теперь Ингар имеет над тобой полную власть, и ты не сможешь противиться его приказам, он может делать с тобой все что захочет, а что придет ему в голову одним богам известно!
– Мама прекрати! Ингар относился ко мне по-человечески, когда я был ниже грязи под ногами. Он делился со мною последним куском, защищал в бою, я слова от него плохого не слышал. Мама ты не понимаешь, я был шаком!
Нара махнув рукой, тяжело опустилась в кресло. В столовой наступила тишина, и мы застыли в немой сцене. Прошедшая ночь оказалась насыщенной не только для меня, но и для Нары и ее сына. Перемены, произошедшие с 'Первым' были разительными, с его лица исчезла улыбка дауна, которая являлась одной из отличительных черт шака. У меня создалось впечатление что 'Первый' стал выше ростом, наверное, потому что он перестал горбиться и ходить с опущенными плечами. Нара переодела сына, и бывший шак стал похож на молодого щеголя, прибывшего на официальный прием. Даже кожа у него потеряла свою синеву и приняла зеленоватый оттенок. Правда, более гибкое телосложение выдавало в нем полукровку, но явно шло на пользу внешнему виду. Тарги имели шкафообразную фигуру, а 'Первый' смахивал на культуриста.
– Госпожа Нара, прошу меня извинить, но если я и сделал Арданаю что-то плохое, это произошло не по злому умыслу, – прервал я неловкое молчание.
– Ладно, сыночки садитесь за стол, пока завтрак не остыл. Ингар чего застыл, садись, хочешь ты или нет, но теперь ты и мне сын, если стал кровным братом Арданаю. Извини меня за то, что я так на тебя набросилась, просто теперь все так запуталось, что я просто не знаю, что дальше делать.
Завтрак прошел в неловком молчании, и я чувствовал себя лишним на чужом празднике жизни. Оставаться в гостях у таргини я больше не мог, долг и нехорошие предчувствия гнали в дорогу.
– Если рассказать о своем отъезде, то 'Первый' увяжется за мной и Нара снова надолго потеряет своего сына, а если принять в расчет мои таланты постоянно находить приключения на свою пятую точку, то и навсегда. В кои веки сделал доброе дело, так имей совесть не порти все своими шкурными интересами, – принял я окончательное решение уехать ночью из пещеры, по-английски не прощаясь.
День прошел незаметно. Я навестил Арделию и выздоравливающую Молли. Девочка сидела на кровати и придирчиво рассматривала себя в зеркальце. Осмотром она была явно довольна и буквально светилась от счастья.
– Дядя Валлин, посмотрите, какая я стала красивая у меня на лице ни одного прыщика, и кожа прозрачная как у принцессы. Я теперь за благородного замуж выйду, а не за какого-нибудь дурака из поселка. Правда, ведь дядя Валлин?
– Правда Молли, ты выйдешь замуж за принца и станешь самой счастливой в Шателье. Все твои подруги будут тебе завидовать.
Поболтав еще полчаса с девочкой, я вызвал Арделию в коридор и рассказал ей о том, что уезжаю и отдал три сотни серебряных империалов из своих запасов. Заявление об отъезде повергло женщину в шок, и она разрыдалась, повиснув на моей шее. Мне с трудом удалось остановить поток слез и успокоить Арделию, но здесь произошла досадная промашка. Арделия до сего момента не видела моего лица без шрамов от ожогов, так как я постоянно скрывал его под платком. Во время бурного проявления своих чувств, я не заметил, как платок съехал с моего лица.
