Но не было в том месте, где вырос Шалопай, такой красивой старости, а бабы–дуры были. Ещё был лозунг «Стрикам у нас почёт», но не было стариков, а значит и почёта.
Поэтому на этой части суши, что зовут Россией, даже для детей на улицах мучение одно, и реки слёз текут по этому огромному, бескрайнему пространству.
Шалопай с детства видел сушу, видел реки. Это он видел, а про честь и совесть только слышал. О них он слышал от школьных учителей, перемещённых в школы по причине задержки взросления. Учителей было много, среди них преобладали женщины, которые должны были сглаживать пробелы родительского воспитания. В эту святую миссию учителей верили даже сами родители. Они не хотели видеть очевидного, того, что в их стране врачи существуют для того, чтобы народ был постоянно болен, а учителя — чтоб постоянно глуп.
Страна, в которой Шалопай проживал свою очередную жизнь, была закрыта со всех сторон. Поэтому учителя, упоминавшие Италию, Швейцария, Германию, Францию и прочие экзотические страны в связи с тем, что там жили и писали Тургенев, Герцен, Горький, Чехов, Достоевский, Гоголь и даже жили вожди мирового пролетариата, сначала вгоняли учеников в недоумение, а самых любопытных и в тоску.
Но, чтобы мысль о дальних странах мозги детей не разъедала, учителя давали разъясненья: «Лечились они там, ибо болели, но Ленин был всегда здоров, ибо в России бывал редко».
Шалопай на то и Шалопаем был, что во всём и всюду подозревал подвох. Он, мать его, тянул свою ручонку вверх и задавал вопрос: «Неужто в России нету мест для поправки подорванного здоровья?».
Сомнение есть страшный грех, когда уже указан путь и велено не сомневаясь идти до самого конца. А если там тупик? Ну а на что учителя.
А в это время Россия уже пела: «Наверно, всё от глупости, но ведь не все мы дураки». Эту мысль школьные учителя просматривали и неправильных песен не пели.
Шалопай же от чтения произведений перешёл к чтению дневников тех, кто «лечился» за границей в то далёкое время, когда ещё было можно. И обнаружил в дневниках он мысль о том, что «видится из далека большое». А Родина его была огромна. Поэтому чем дальше от неё, тем больше шансов рассмотреть её и крупно, и подробно.
Попробуй рассмотреть на месте идиота, коль идиоты все, а чуть отъехал за «бугор», вскарабкался на Альпы и образ «идиота» во всей красе обозревай. Но отдохнув, набравшись сил, поправив шаткое здоровье, перед возвращением в родные, милые места не надо забывать о том, что, чтобы морду не набили, начни ругать Европу и хвалить Россию. Ну, типа, мы умные, они — тупые, наш «Идиот», но он написан там.
Шалопай красот российских издалека не видел никогда, поэтому и ностальгией не страдал, лечиться рано начал водкой, мозги туманил табаком. Он был как весь великий и могучий народ, живущий на её просторах, с одной пропиской и одним гражданством.
Замечу, исторической правды ради, он не плохо жил в «оттепели», затем в «застое», в осенней грязи серых городов и летней духоте от дыма и пожаров. Он жил в России, поэтому какая разница, любил иль не любил, но он её любил.
Была ли у него причина для любви? Хороший, чёрт возьми, вопрос, и прост ответ.
Причина ставит нас на путь ещё задолго до нашего рождения. Как пел Высоцкий, так и есть, а пел он просто, хоть и хрипло:
Их брали в ночь зачатия,
А многих даже ранее,
Но вот живёт же братия,
Моя честна компания.
Мы лишь ответственны за прохождение пути.
Причину Бог даёт, он наш фундамент.
Другое дело следствия, они родятся вместе с нами. И этими следствиями являются условия и среда.
Шалопай частенько напевал:
А вот они условия,
А вот она среда.
Чтобы понять, о чём тут речь ведётся, надо сравнить культурное наследие народов разных. И от сравнений волосики на голове зашевелиться могут:
Что за дом такой,
Как барак чумной,
А народишко,
Каждый третий — вор,
Своротят скулу,
Гость не прошенный,
Образа в углу,
И те перекошены.
И возникает здесь вопрос к тем, кто создаёт такую среду и такие условия. Кто причину своего создания, как создателя среды и условий искажает до совершенно диких следствий лишь себе в угоду.
