Все еще не подымая глаз, Сестра-Мать взмолилась:
- Помоги мне! Укажи, что делать, кому довериться?
Из-за дверей проскрежетал смех.
- Церковь будет по-прежнему доверять своим врагам! - А затем голос жестко добавил: - Никто не сделает для Сестры-Матери то, что она сама должна для себя сделать. Единственная может лишь предупреждать. Нарождаются все новые и новые империи; бойся не только их мощи. Страшись растущей власти Сайлы из аббатства Ирисов, которой вы так долго опасались. Сила, способная разрушить Церковь, проявится с первыми признаками следующей весны. У тебя ровно один год, чтобы подготовиться. Цветок воссияет во славе белым и черным, всемогущей магией, создающей красоту и разрушения, войну и мир!
Дверь качнулась, наполовину закрывшись. Теряя самообладание, Сестра-Мать кинулась вперед:
- Скажи, должна ли Церковь поразить Сайлу? Одну из нас? В чем истинная ценность? Скажи мне, что же делать?
Дверь дюйм за дюймом продолжала закрываться:
- Единственная никогда не видит всего… Она не может до конца понять то, что видит… Однако мне есть еще что сказать тебе, Жнея: во многих перерождениях и трансах я пыталась разгадать эту тайну. И всегда в моих видениях была ты, и ты чего-то ждала… У самой грани, понимаешь? Без четких очертаний, а всего лишь твой дух. И мне открылась смерть. Знаешь, о чем это говорит, сестра?
Длинную паузу, в течение которой Жнея обдумывала свой ответ, заполнили рыдания Сестры-Матери.
- Вероятно, то, что мне нужно будет сражаться за Церковь. Она должна выжить. Насилие будет, как и было всегда. А что касается меня, то я не боюсь смерти во имя Церкви!
- Хорошо сказано. Может, тогда Церковь по крайней мере изменится? - голос был терпелив.
- Церковь вечна и неизменна!
- Ты наводишь тоску. - Дверь захлопнулась, но голос через нее прозвучал удивительно отчетливо: - Опасайся, Сестра-Мать, лжецов и неверующих. Но больше всего бойся вернейших из верных. Они лгут изощреннее.
Женщины покидали плато, а за ними с другого края из своего укрытия пристально следил небольшого роста человек, завернувшийся в плащ цвета окружающих скал. Спускаясь, Жнея повернулась и сняла свой капюшон, а потом снова надела его и исчезла из вида, последовав за спутницами.
Человек поспешил к маленькому храму. Перешагнув через дары, он вытащил короткий меч с широким лезвием и нерешительно постучал в дверь торцом рукояти.
Ответа не последовало.
Ухватившись за ручку, он резко потянул. Дверь легко отворилась. Рука с мечом, непроизвольно дернувшись, пронзила пустое пространство. Человек медленно вошел в комнату, глаза его были полны страха. На полу в маленьком каменном горшке тлел ладан, тонкие струйки дыма поднимались и обволакивали иссохшее и морщинистое лицо старой, очень старой женщины. Через мерцающую пелену она смотрела на него с презрением, которое не вязалось с ее голосом, тихим, как ласка.
- А-а, это ты! Храбрый воин. Единственная приветствует тебя.
Она показала на два куска материи рядом с кадилом. От этого движения вошедшего окутали клубы дыма, и он резко отшатнулся. Лицо женщины скривилось в улыбке сострадания.
- Возьми это с собой, - сказала она, а когда воин повиновался, продолжила: - Передай это Жнее. Скажи ей: «Единственная опечалилась, увидев, что ты одержишь и другие подобные победы. Некоторые из них будут столь же важны, как сегодняшняя».
Пришелец, сделав над собой усилие, кивнул.
- А теперь бей, - скомандовала она, - все будет, как предначертано!
Человек, задрожав, осенил себя Тройным Знаком.
- Бей, - крикнула она, - сейчас же, или по слову Вездесущего ты узнаешь и о своей смерти. Бей, трус, как тебе суждено!
Он так и сделал, и его отчаянный вопль перекрыл стон, вырвавшийся из уст предсказательницы.
Снова раздался бой барабана-сердца. Задыхаясь от волнения, маленький человек бросил свой меч и закрыл руками уши, но ритм все равно проникал в каждую клетку его существа, разрывая плоть. Спотыкаясь, всхлипывая, как побитый ребенок, он попятился из комнаты и, оказавшись на солнце, бросился прочь.
Чуть погодя маленький человек приблизился к украшенным голубым и зеленым носилкам Жнеи, стоявшим у сосен на склоне горы. Женщина увидела его через полупрозрачную занавеску и, оглядевшись вокруг, приказала носильщикам удалиться. Оставшись одна, Жнея жестом подозвала маленького человека. Как только он подошел и преклонил колени, спросила:
