Над Зимним пролетел вертолет.
Я пересек Дворцовую и вышел на Мойку. Плыл катер. В подъезде дома Аракчеева сидела кошка, ее глаза излучали тревогу. Скучал милиционер перед Генеральным консульством Японии. Япония – Страна восходящего солнца. Солнце восходит над Японией, оно похоже на блин. Борцы-гиганты состязаются в беге. Извергается вулкан Фугэн, молчавший двести лет. Сто тридцать домов под лавой и пеплом. Я отошел от стенда.
В комиссионный магазин «Натали» требовалась уборщица. «Натали» был закрыт, как и дом-музей, где скончался раненый Пушкин.
По Конюшенной площади шли демонстранты – колонна с красными флагами и портретами Ильича; впереди – транспарант с надписью «Справедливость». Повернув на бывшую Желябова, или на бывшую бывшую (а теперь настоящую) Большую Конюшенную, демонстранты стали скандировать: «Ле-нин-град! Ле-нин-град!» – призывая прохожих примкнуть к процессии. То были противники «Санкт-Петербурга». Они направлялись к Невскому проспекту.
Ко мне подошли два солдата и поинтересовались, не знаю ли я, где Родина. Я не понял:
– Чья?
– Ну, Родина... где кино показывают...
Я показал, где показывают кино, и они пошли в «Родину», а я оказался напротив Дома в прошлом ленинградской торговли. Из «Ремонта часов» торчали над тротуаром уличные часы. Они многозначительно стояли (не шли): минутная стрелка приглашала повернуть в Волынский, так никем и не переименованный переулок.
«В этом доме Владимир Ильич...»
По-петроградски украшенный вывесками и щитами красовался на углу магазин издательства «Правда», впрочем, кажется, уже переименованного издательства и уж во всяком случае отобранного от своего прежнего хозяина. Покамест не сняли:
«...Нам нужна
газета
не только
для того, чтобы
помогать нашей
рабочей борьбе,
но и для того,
чтобы дать
образец
и светоч
всему...»
Чему – не успел: послышались удивленные возгласы.
Я увидел парашютистов. С трехцветными флагами и чем-то к тому ж пламенеющим (вроде факела, что ли) они падали вниз, исчезая за крышей величественного ЛЕНВНИИЭПа. Так вот зачем вертолет! Я ускорил шаг и вновь оказался на площади.
Митинг закончился, но праздничная часть еще продолжалась. Над площадью пролетела неспешная «этажерка», за ней развевалась ленточка: «Санкт-Петербург». Три самолета появились со стороны Адмиралтейства – спортивные; пролетев над Александрийским столпом, они оставили за собой ядовито-оранжевый, по-своему декоративный след. Некий комментатор провозгласил торжественным голосом:
– Дорогие санкт-петербуржцы! Мы впервые видим это зрелище. Над Дворцовой площадью самолеты! Ура!
– Ура-а-а! – ответили рожденные не летать и летать не рожденные.
Между тем самолеты уже возвращались. Теперь были выброшены листовки, ветер относил их за ограждения. Толпа подалась по направлению ветра – в сторону Зимнего, уплотнилась. Некоторые сумели схватить. Я – нет. Обладатели листовок, не скрывая радости, показывали обделенным:
«Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия!
А.С.Пушкин»
– Сохраните эти листовки на память об этом дне! – с необыкновенной торжественностью зазвучало над площадью.
И вновь самолеты. Три. Они разделились над нашими головами – один налево, другой направо, а третий – третий взвил вверх, сделал мертвую петлю и, пугая народ, вошел над площадью в штопор. И вышел. Толпа сказала: «Ух». Не прошло и минуты, как номер был повторен. Третий штопор публику утомил, из толпы закричали: «Хватит, хватит, улетай!» – что и было исполнено.
Настроение сразу как-то улучшилось, повеселели все. Еще чего-нибудь захотелось.
С интонацией «знайте наших» громогласно возвестил ведущий о начале недолгого перерыва. Впереди – звезды эстрады. А пока:
– До встречи в четырнадцать тридцать! – прогремел его ликующий голос, причем ударение делалось почему-то на последнем слове. Но последнее слово осталось за другими. Ибо в тот же момент, как в хорошо отрепетированном спектакле, со стороны Невского из-под арки Главного штаба с красными флагами и портретами Ленина вышла на Дворцовую площадь уже мне знакомая прокоммунистическая колонна. «Ле-нин-град! Ле-нин-град!» – воодушевленно скандировали демонстранты, для которых сегодняшнее 7 ноября было, несомненно, лучше всех предыдущих.
