Оставшись один, Юй опустился на камень и заплакал. Вдруг он почувствовал, что камень куда-то проваливается. Раздался ужасный грохот, Юя ослепил яркий золотистый свет, и от страха он потерял сознание. Придя в себя, он ощутил на лице крошечную ладошку, от которой исходило благоухание, и, открыв глаза, увидел ту самую деву. Слезы радости брызнули у него из глаз. «Как долго я тебя ждала», — проговорила она.
(Здесь вычеркнуто пятьсот иероглифов.)[148]
Они неторопливо шли, взявшись за руки, и их взору открылся сад со множеством необычных деревьев и редкостных цветов. Ветви одного большого дерева, листья которого походили на веера из рогоза, были усыпаны плодами, похожими на маленьких детей. Во время полуденной трапезы внесли поднос с золотистым мальчиком, который выглядел столь натурально, что страшно было дотронуться до него. «Как можно мужчине ростом в пять чи быть таким трусом!» — воскликнула дева и яростно ткнула палочками в петушок мальчугана. Мальчик развалился на куски. Подцепив часть его руки, она с волчьей жадностью набросилась на нее. Юй перепугался еще больше. «Да никакой это не мальчик, — презрительно усмехнулась дева. — Это плод в форме мальчика, а вот робость твоя мне не по нраву». Юй через силу повиновался и, взяв палочками ухо, отправил себе в рот. Оно буквально растаяло, доставив ни с чем не сравнимое наслаждение. Осмелев, Юй набросился на еду и стал поглощать кусок за куском. Дева усмехнулась, прикрыв рот рукой: «Не познав вкуса, был робок, как овца, а разобравшись, что к чему, уплетаешь за обе щеки!» Увлеченный едой Юй даже не потрудился ответить. По щекам у него тек жир и масло, и выглядел он очень смешно. Еще дева подала кувшин синего вина, источавшего несравненный аромат, и сказала, что это вино из плодов, которые собирают в горах обезьяны, одно из самых редких на земле…
Наставник Мо, думаю, того, что Вы прочли, достаточно, переписал я уже довольно много. Должен обратить Ваше внимание на следующее: упомянутые в этом ни на что не похожем творении факты, а именно поедание младенцев и Обезьянье вино, чрезвычайно важны и в теперешнем Цзюго, это, можно сказать, ключи к пониманию его тайны. Автор «Записей о необычайных делах в Цзюго» неизвестен, раньше я об этой книге и не слышал. В последние несколько лет ее передавали из рук в руки в списках, и, по слухам, отдел пропаганды горкома уже издал распоряжение об ее изъятии. Поэтому полагаю, что автор книги — наш современник, он жив-здоров и проживает в Цзюго. К тому же главного героя в этом произведении тоже зовут Юй Ичи. Так что есть подозрение, что эти «Записи о необычайных делах в Цзюго» — его рук дело.
«Вы, господин Юй Ичи, вконец меня запутали. То вы подмастерье в винной лавке, то неуловимый юный герой в рыбьей чешуе, то клоун в цирковой труппе, а теперь вообще грозный и влиятельный управляющий ресторана. В вашей жизни переплетаются правда и вымысел, в ней полно самых разных изменений — ну как, скажите, составлять ваше жизнеописание?»
Он громко и заливисто расхохотался. Кто бы мог подумать, что из цыплячьей груди карлика может исходить такой звучный и звонкий смех. Он колотил по кнопкам телефонного аппарата, из-за чего у небольшого электронного устройства внутри, наверное, голова пошла кругом и зарябило в глазах. Кружку из тончайшего цзиндэчжэньского фарфора[149] он подбросил к потолку, и она вместе с чаем по закону всемирного тяготения с еще большей скоростью упала, разлетевшись брызгами и осколками по великолепному дорогому ковру из овечьей шерсти. Выдвинув ящик стола, он вытащил оттуда пачку цветных фотографий и швырнул вверх. Планируя в воздухе, они напоминали стайку пестрых бабочек. «Знаешь этих женщин?» — самодовольно спросил он. Я поднял фотографии и стал жадно просматривать, изобразив на лице лицемерно стыдливое выражение. Все как на подбор красавицы, все обнаженные и все вроде бы знакомые. «Имена на обороте», — сказал он. Действительно, на обороте было указано, где эти женщины работают, их возраст, имя и дата соития с ним. Все здешние, из Цзюго. Он близок к тому, чтобы сделать свое дерзкое заявление реальностью.
