– Оверч! Где ты пропадаешь, дубина стоеросовая?! Я тебя жду уже целых десять
минут! Ты что, смерти моей желаешь, изверг проклятый?!
Старикашка сразу как-то обмяк, забыл о пажах и стал подбирать упавшие
на пол пирожные, приговаривая:
– Ну что ты, дорогая! Я уже несу, уже несу! Подожди немного, и твой
пирожок придёт к своей пышечке!
Не дожидаясь, когда «пирожок» дособирает пирожные, ребята проскользнули
мимо него к лестнице и что было духу побежали наверх, туда, откуда исходил
плаксивый голос. Затормозив на последней ступени, Павел схватил Левапа за руку
и прошептал ему в самое ухо: «Королева-то, похоже, здесь не в чести! Это
облегчает дело».
Откинув линялую бархатную портьеру, они вошли в душную, пропитанную
пóтом и духами комнату с низким потолком и маленькими грязными окнами.
Помещение было похоже на один из будуаров Лувра или на приёмную в публичном
доме, что, по сути, одно и то же. Тут было огромное количество всяких диванчиков,
кресел, пуфиков, низких столиков и подушек. Стены были задрапированы
гобеленами, на которых были изображены полуобнажённые мужчины и женщины в
непристойных позах и розовенькие херувимчики с пухленькими детскими личиками и
томными блудливыми глазами. Пол покрывал персидский ковёр. В нём скопилось
столько пыли, что у Павла с Левапом сразу потекли сопли. В алькове стояла
громадная кровать с балдахином. Оттуда донёсся жалобный стон, и кровать
заскрипела и зашаталась так, как будто на ней ворочался огромный бегемот.
Павел, набравшись смелости, проговорил:
– Госпожа Тсартс, простите за внезапное вторжение, но нам очень надо с
вами поговорить!
Кровать заскрипела ещё громче и плаксивый голос сказал:
– Кто здесь? Кто посмел потревожить мой покой и помешать мне спокойно
умереть в одиночестве?
– Это мы, королевские пажи, – ответил Левап. – Мы пришли, чтобы
попросить вас о помощи!
– Меня о помощи? – До молодых людей донёсся визгливый смех,
перешедший в рыдания. – Меня, брошенную и всеми забытую, позорно
изгнанную доживать свои дни в этом свинарнике? Вы, я вижу, не в своём уме!
– Но ведь вы же министр! У вас есть право вершить государственные дела
наравне с королевой! – продолжил наступление Павел.
– Не упоминай эту женщину, эту змею подколодную! Слышать о ней ничего
не хочу! Это из-за неё я пребываю в таком плачевном положении! – с яростью
оборвала его Тсартс.
– Но мы как раз и хотели попросить вас помочь нам сместить её с трона!
Мы тоже её враги! – хором воскликнули юноши.
Тут в комнату вошёл Оверч с подносом и, вновь увидев ребят, попытался
выгнать их.
– Дай сюда поднос! – приказала ему хозяйка. – Хочешь вывалять пирожные
в грязи? И катись, у меня государственные дела!
Оверч, недовольно ворча, покинул помещение. После продолжительной
паузы, в течение которой слышалось только ужасающее чавканье, гостям велели
подойти к кровати.
Увидев госпожу Тсартс, юноши с трудом преодолели рвотный позыв. Это
была обрюзгшая и невероятно толстая дама с тройным подбородком и маленькими
заплывшими глазками. Что-то в её лице было мерзкое, липкое и похотливое.
Красные глазки вперились в ребят и, казалось, видели в них только куски
молодого мяса. Тсартс сладострастно облизнулась и пальцем, похожим на сосиску,
поманила их ещё ближе к себе.
– Ну, чем вам помочь, мои сладенькие? – медовым голосом протянула
министр. – Может, дать хорошеньких подружек на ночь? Или чего-нибудь
вкусненького? Пирожных или жареных фазанчиков?
Глаза Левапа загорелись нехорошим огнём, и он промямлил:
– А можно и того, и другого, и третьего, и желательно одновременно?
– Ну конечно, можно, мой дружочек! – почти пропела Тсартс. – Скоро всё
это у тебя будет! Позови сюда Оверча!
Левап, как загипнотизированный, направился к лестнице, но Павел дёрнул
его за руку:
– Ты что, забыл, зачем мы сюда пришли? Нам нужно Мидава спасать, а не о
девчонках и пирожных думать!
– Да ладно тебе! – захныкал Левап. – Давай отдохнём немного,
расслабимся! Мы ведь такой путь проделали! А с Мидавом потом разберёмся. Успеем
ещё!
– Ну раз ты так, – возмутился Павел, – то я один буду Мидава выручать!
Мне друг дороже всякой развлекаловки!
