— Итак, давай попробуем ещё раз. Высовывай свой мерзкий, гнусный, сраный язык.
А упрямый мудак крепко закрывает свой рот, он тяжело дышит через нос, как бык перед матадором. Ага, ну, в общем, у меня, может, и нет красной тряпки, но я раскрашу всю эту ё*аную комнату красным к тому времени, когда я закончу с ним.
Я бью его, используя край контейнера, чтобы удерживать на плаву его голову, а основание табурета болезненно зарывается в мои голени и дарит мне как раз достаточно возбуждения, чтобы сделать эту следующую часть даже ещё более приятной. Проворными пальцами я срываю ленту с его рта, липкая задняя часть прилипла к его губам, заставляя выглядеть их так, как будто какой-то грязный придурок спустил на его лицо. Он задыхается от удивления, а я захватываю рукой его челюсть и сильно сжимаю вокруг, мои пальцы погружаются в полости его щёк, его рот не в состоянии оставаться закрытым, от боли он невольно открывает рот шире. Пальцы другой руки я погружаю в его рот и вытаскиваю сочный толстый розовый язык. Всё это занимает всего секунды, и его сладкие булькающие крики далеко и громко разносятся эхом, когда я отрезаю его язык одним движением запястья. Лезвие перерезает мясо как масло, и восхитительная дрожь скатывается вниз по моему позвоночнику.
Глаза Кеннеди закатываются, когда он хрипит и задыхается от своей крови, но я не могу допустить, чтобы он случайно умер, когда мы только начали. Я заставляю его наклонить голову набок, табурет перемещается под водой и сильнее втыкается в мои ноги, но этот дополнительный дискомфорт ничто. Не тогда, когда у меня есть этот мужчина с бегущей кровью из его открытого рта, которая окрашивающей холодную воду вокруг нас в симпатичный розовый цвет.
— Вот, — произношу я, когда бросаю отрезанный язык через моё плечо, чтобы он приземлился у ног Джеймса. — Плата за мой дар.
— Грим любит хранить трофеи, — объясняет Люк, когда Джеймс продолжает молчать. — Вообще-то, как только он здесь закончит, я уверен, что он с радостью покажет тебе часть вашей матери, которую носит у себя на шее.
Я наклоняю голову достаточно, чтобы встретиться взглядом с Джеймсом, желая увидеть его реакцию на слова Люка. То, что я вижу в его глазах, — одобрение. Он понимает, что мы разделили намного больше, чем кровь. Мы оба потеряли больше, чем просто нашу фамилию — Реншоу.
— Мы оставим тебя, чтобы ты продолжил, — наконец, говорит он, один раз кивая мне и обходя вокруг Люка, чтобы уйти. Когда он добирается до двери с Люком, следующим за ним слишком близко, он поворачивается и добавляет: — Я надеюсь, что это поспособствует тому, чтобы всё исправить между нами, Генри.
Я отпускаю хныкающего Кеннеди и оттаскиваю голень подальше от днища табурета, позволяя мужчине быстро погрузиться на дно контейнера.
— Достаточно честно, Грим, — кивает он соглашаясь. — Когда ты закончишь здесь, мы будем в офисе через холл. Не торопись. У меня много чего есть, чтобы показать Люку.
Затем они уходят, и я клянусь, что вижу глаза Люка, уставившиеся на самую нижнюю часть удаляющейся фигуры Джеймса. Он пялится на его задницу?
«Да ни за что, бл*дь. Я, должно быть, под кайфом от адреналина».
И кстати говоря…
Я наклоняюсь и вытаскиваю Кеннеди из воды. Его лицо теперь восково-белое, красные капли стекают вниз по его подбородку. Судя по его усилиям, должно быть, трудно вдохнуть воздуха без целого языка, так что я помогаю ему немного, поднимая его и табурет достаточно высоко, чтобы перебросить его через борт контейнера на твердый бетонный пол.
— Здесь становится немного прохладно, — заявляю я, прежде чем перелезаю через борт. — Ты не возражаешь, если мы продолжим это там, где не так влажно?
Он не отвечает — грубый ублюдок, или если он всё же пытается ответить, то это приглушено его стонами.
— Окей, — непринуждённо начинаю я, пока кружусь вокруг его лежащего ничком тела. — Сейчас я собираюсь развязать тебя, но я сообщаю тебе это, потому что думаю, что ты что-нибудь попробуешь сделать. Вообще-то, зная, что ты бесхребетный мудак, меня это вообще не парит, но я подумал, что ты хотел бы знать, что к тому времени, когда мы здесь закончили сегодня, ты
