Терри сам себе не решался признаться, но все стало несколько иначе. И с Мисти, и с «Газетой» тоже. Он начал листать последний выпуск. Выпуск получился просто отличным. В ту пору, когда он был еще в читательской лиге и с утра пораньше ездил в город за «Газетой» вместе со всеми остальными фанатами, такие выпуски заставляли его сердце биться чаще.
На обложке был юный Элвис во всем своем слащавом великолепии. Страницы, на которых ему отдавали дань восхищения, страницы воспоминаний и размышлений, написанных старшими ребятами. Интервью Рэя с Ленноном. И очерк того нового парня, который буквально порвал Дэга Вуда в клочки, за то что большую часть концерта в «Рэйнбоу» тот присаживался на корточки за микрофонами, спустив до щиколоток кожаные штаны, держась за живот и издавая жуткие стоны.
И — кто бы мог подумать? — краткое упоминание о группе под названием «Электрический багет», участники которой носили итальянские костюмы, играли синтетическую танцевальную музыку и во всеуслышание заявляли, что их утомляет политика, им просто хочется делать поп-музыку и деньги. Браньяк наконец оформил свой коллектив, и, похоже, многие полагали, что в ближайшем будущем он выйдет в разряд топ-групп. Время летело до смешного быстро — уже не «Секс пистолз» открывали горизонты перед новыми группами, а Шик. Как же стремительно новая музыка — и все новое — устаревало. Ходили слухи, что Браньяк даже зубы себе сделал. Но Терри отложил «Газету» в сторону. Почему-то все это оставило его равнодушным.
В какой-то степени дело было в неуклюжей и инфантильной манере письма большинства авторов — один из старших, к примеру, сравнивал Элвиса с Джеем Гэтсби, «героем блистательного романа Ф. Скотта Фицджеральда „Великий Гэтсби“». Словно необходимо было объяснять, кто такой Джей Гэтсби, словно нужно было напоминать, что эта книга — один из самых блестящих романов за все века! Словно, подумал Терри, все мы — просто кучка тупых подростков и ждем, пока нас образуют компетентные и начитанные люди. В этом выпуске «Газеты» не было ни слова от Скипа Джонса. Без очерков Скипа «Газете», казалось, всегда чего-то не хватало. Терри был счастлив, что Скип идет на поправку. Но без него «Газета» была почти заурядной.
— «Его огромным и сильным рукам невозможно было сопротивляться. Его рот зажал ее розовые губки словно в тиски.» — Хихикнув, Мисти подняла глаза на Терри. — Ну как губы могут быть похожи на тиски, вот это идиотизм! Ну ладно, читаем дальше… «Она ощутила, как в ней растет его желание…» Ха-ха! Описка по Фрейду! Его желание растет в ней! «Затем внезапно он сгреб ее в свои мускулистые руки и понес на ожидающую их кровать с пологом. „Проклятие, Валери! — хрипло выкрикнул он, — Зачем ждать еще целый год?“ И она знала в самой глубине своего стучащего сердца, что ее сдержанность только распаляла его еще сильней».
Но настоящей причиной хандры, внезапно напавшей на Терри, было то, что впервые за все время он видел конец всему своему роману с музыкой. Он думал, что все меняется. Но оказалось, что проблема была гораздо шире. Все умирало.
Одного из его лучших друзей уволили, а у другого, похоже, внезапно появилась стабильная работа, гарантии на будущее, взрослая карьера. Рэя отправили в Нью-Йорк общаться со Спрингстином. Его возвращение в ряды журналистов «Газеты» было тотальным.
А для Терри прежняя жизнь подходила к своему естественному завершению — словно это действительно было аналогом учебы в университете или служба в армии. Несколько лет — и все. Вы приходили сюда мальчишкой, а уходите мужчиной. Взрослым. Или, по крайней мере, на пути к взрослению.
Вы оборачивались и замечали новые группы, моложе вас самих, и они не нравились вам так, как те коллективы, с которыми вы зажигали в самом начале и которые теперь пытались продать свои вторые альбомы, или покорить Америку, или ссорились между собой, или налегали на наркотики. Внезапно ваша заинтересованность становилась чуточку напускной.
И народ, в клубах и на концертах, тоже менялся. Теперь в любой из вечеров, когда Терри шел куда-нибудь, он заранее готовился к неизвестности. Знакомых лиц становилось все меньше.
